Средиземноморские пираты и ликийское побережье. Пираты из киликии Киликийские пираты и Юлий Цезарь

У древнегреческого философа Плутарха в жизнеописании римского правителя Гая Юлия Цезаря есть один очень интересный эпизод. О том, как в 75 году до нашей эры молодой Юлий Цезарь (ему тогда было 25 лет) пересекал на корабле Эгейское море и в районе острова Фармакуза попал в плен к киликийским пиратам. Пираты увидели пред собой богато господина, правда не поняли какая важная птица попала к ним в руки, прикинули на глазок его платежеспособность и затребовали выкуп в 20 талантов серебром.

Вот много это или мало - подумали вы? Для справки, один талант - это продолговатый серебряный брусок весом около 26-ти килограмм. То есть, двадцать талантов - это куча серебра общим весом ЧЕТЫРЕСТА СОРОК КИЛОГРАММ! По сегодняшнему курсу в рублях это получится 13 миллионов рублей. Вот в какую цифру оценили древние пираты не менее древнего римского правителя.

И как на это требование отреагировал Юлий Цезарь?

Он рассмеялся прямо в их суровые пиратские лица. А потом сказал, что они не имеют представления, о том КТО к ним попал, и что, дескать, 20 талантов - это так мало, что даже просто стыдно. Прямо неудобно перед державами. И потребовал увеличить сумму до 50-ти талантов… Та-а-ак, быстренько умножаем… получается одна тонна триста килограмм серебра или почти 38 миллионов рублей . (Мне что ли самому в пираты податься?)…

Получив столь заманчивое встречное предложение, разбойники не стали кочевряжиться, и как скажет спустя 2 тысячи лет их далекий мафиозный потомок - не смогли от него отказаться. Ударили по рукам, и Юлий Цезарь отправил одного из своих людей за серебром.

Прошло несколько дней, Цезарь пообжился в бандитской малине, попривык и стал обращаться с джентльменами удачи, как со своими подчинёнными. Даже потребовал, чтобы те не смели разговаривать между собой, когда он будет спать. Свободного времени у него было много, и он посвятил его написанию речей и поэм, которые потом зачитывал пиратам. Потом пристрастился играть с морскими разбойниками в их игры и стал участвовать в их делах, как будто примерял на себя роль капитана. В конце концов, морские грабители прониклись к нему уважением и предоставили ему свободу - в пределах корабля и своего острова, конечно.

Шли дни в ожидании гонца, Цезарь держался с пиратами дружески, но сам факт пребывания в плену ему совершенно не нравился. Он неоднократно предупреждал своих похитителей, что как только он окажется на свободе, то вернётся и всех их казнит. Но эти невежи только хихикали и подшучивали. А зря. Они не знали, что Цезарь слов на ветер не бросает.

И вот, к назначенному сроку привезли выкуп, и пираты отпустили своего пленника. После чего Цезарь вернулся домой, собрал небольшой флот и вернулся на остров, где его держали в плену. Морские разбойники явно не приняли предупреждения всерьёз, поскольку оказались на прежнем месте. Вот ведь дураки. Все они были схвачены и, как и было обещано, казнены.

Юлий Цезарь не только вернул свои 50 талантов серебра, но еще и прихватил с собой все остальные пиратские сокровища.

Пиратство было бичом античного Средиземноморья, и Ликийское побережье справедливо заслужило славу «Пиратского Берега». Это побережье испещрено множеством стратегически расположенных бухточек и островков, где морские разбойники могли скрываться в засаде и внезапно набрасываться на многочисленные тяжело груженые торговые суда, проходящие мимо. Постоянно предпринимались многочисленные усилия для зачистки побережья, начиная аж с 1194 г. до н. э., пока его окончательно не очистили в XIX веке.

Ранние Ликийцы также могли быть вовлечены в пиратство. Около 1200 года до н. э. имя Морские Народы начали появляться в античных записях, внезапно появившаяся группа варварских племен, которые разграбили и нанесли серьезный урон античной цивилизации Греции, Анатолии и Сирии и представляли серьезную угрозу южному Ливану и Египту. Предполагают, что Лукки или Лукка, упоминавшиеся среди народов этой группы, есть ни что иное, как имя ранних Ликийцев. Рамзес III Египетский собрал великий флот, чтобы бросить вызов Луккийцам. Ему сопутствовал успех, и побережье было на время очищено от пиратов. Царь Аласии (части Кипра) также имел проблемы с Луккийцами, он жаловался, что «люди Лукки год за годом захватывают деревни в моей собственной стране».

Пираты опять появились в античном мире в конце второго – начале первого века до нашей эры (вслед за падением династии Селевкидов). Неизвестные Киликийские пираты (Киликия – область Турции на границе с Сирией) стали дестабилизирующей силой в восточном Средиземноморье, господствуя со своим огромным флотом и несметными богатствами. В это время Рим устранил множество региональных сил, которые подавляли пиратство, но не взяли на себя ответственность по усмирению пиратства. Так оно выросло из досадной неприятности в угрозу региону.

Киликийские пираты распространились по всему Средиземноморью (включая Ликийское побережье, где в достатке имелись маленькие и большие бухты и острова), и сконцентрировали свои атаки на основные морские пути, по которым товары транспортировались между крайними западными провинциями Испании и Африки, Италией, и восточными провинциями, вплоть до Египта. Они базировались в основном в Киликийкой Трачейи («Пересеченная или Неровная Киликия») на восточном побережье Турции, на северном Кипре. Среди них были головорезы из множества стран, стекавшихся сюда, чтобы начать новую пиратскую жизнь. Регион был великолепен для их защиты – местность действительно была «пересеченная» - ее береговая линия полна скалистых мысов и маленьких скрытых гаваней – убежищ, сто превращало побережье в цепочку пиратских пристанищ. Эта земля отделена от остальной Анатолии обрывистыми Таврскими горами, которые также имели огромные дубовые и сосновые леса, пригодные для кораблестроения.

Со 102 до н. э. союзники Рима стали молить его остановить пиратов. Хотя Рим нанес несколько ограниченных и безрезультатных ударов по пиратским базам на земле (еще в 104 г. до н. э.), он отказался принимать какие-либо реальные действия. Он нуждался в пиратах, которые снабжали Римскую элиту рабами для работы на их больших плантациях. Пленники, обычно экипаж захваченных судов, обычно доставлялись на остров Делос в Эгейском море, центр международной торговле рабами. Богатые пленники не продавали, их держали в заложниках, чтобы получить за них выкуп. Даже Юлий Цезарь был захвачен пиратами с этой целью.

Чтобы в совершенстве овладеть мастерством ораторского искусства, Цезарь специально в 75 до н. э. отправился на Родос к знаменитому преподавателю Аполлонию Молону. Возвращаясь обратно, у острова Фармакуссы он попал в плен к киликийским пиратам. За освобождение пираты хотели запросить значительный выкуп в размере двадцати талантов. Цезарь настоял на пятидесяти, но предупредил, что когда он будет свободен, то соберет корабли, поймает всех пиратов и распнет. Пока его друзья собирали деньги, он больше месяца провёл в плену, упражняясь в красноречии перед похитителями. После освобождения он тут же собрал в Милете флот, захватил пиратскую крепость и приказал распять захваченных в плен пиратов на кресте, как и обещал. Так он вернул себе выкуп и окупил поход. Поскольку пираты в своё время обращались с ним хорошо, то Цезарь приказал перед распятием перебить им ноги, чтобы облегчить их страдания (если перебить ноги распятому, то он довольно быстро умрёт от асфиксии). Затем он частенько проявлял снисхождение к поверженным противникам. В этом и проявлялось так восхваляемое древними авторами «милосердие Цезаря».

Этот набег на пиратов, однако не мог решить проблему. Шедшие в это время войны между Римом и Митрадитом IV Понтийским дестабилизировали Анатолию, дав Киликийским пиратам дополнительную силу (они пользовались спонсорской помощью царя Понтийского), и послав толпы беженцев для присоединения к пиратам.

В 70-х гг. до н. э. Римский генерал Сервилиус Ватиа был послан Римом против пиратов. Он имел некоторый успех: он нанес пиратам поражение на море и очистил от них Ликию и Памфилию в 77 г. до н. э. В 76 г. до н. э. он вторгся в Киликию и приготовил силы для атаки пиратской базы в современной Аланье, когда Третья Война с Митрадитом смешала его планы и обратила в прах все его достижения.

Ликийский город Фазелис (немного к югу от современного Кемера) особенно сильно пострадал от Киликийских пиратов. Во время своей недолгой независимости от Ликии (100 г. до н. э.) он был переполнен (вместе с близлежащим Олимпусом и некоторыми городами в Памфилии) пиратами под предводительством Зеникетеса. Фалезис затем стал пиратской базой, пока Сервилиус Ватиа не выбил их оттуда в 77 г. до н. э. Согласно Цицерону, поскольку было установлено, что Фалезис, Олимпус и Атталая (Анталья) были в сговоре с пиратами, они были обращены в «публичные земли», что означало, что вся частная собственность там была конфискована.

Пираты получили короткую передышку во время третьей войны Рима с Митрадитом, став настолько сильными и самоуверенными, и зашли так далеко, что даже атаковали побережье Италии, демонстрируя свое презрение Риму. В то же время, пираты обманули Спартака, восставшего против Рима. Они не выполнили обещание переправить его армию в Сицилию в 72 г. до н. э., что в конечном счете ускорило его поражение.

В 69 г. до н. э. пиратство практически привело к остановке торговле по всему Средиземноморью. Пираты контролировали, по оценкам, 400 прибрежных городов и городков.

Египетская пшеница была жизненно важным товаром, доставлявшимся морем (на больших беззащитных судах), Египет был «хлебной корзиной» Римской империи. Без этой пшеницы Рим не мог прокормить себя и своих граждан.

Однажды, пираты захватили римский караван, везший в Рим хлеб из Сицилии и с берегов Северной Африки. Это вызвало в Риме голод, так как в самой Италии в этот год был неурожай. Голод стал причиной крайнего недовольства и последовавших за этим народных волнений. Все это привело к временному прекращению интриг и раздоров перед лицом смертельной опасности. В 67 году до н.э. по предложению народного трибуна Авла Габиния сенат поручил Гнею Помпею, к тому времени уже знаменитому и опытному полководцу уничтожить пиратов. В его распоряжение были предоставлены экстраординарные средства, 6000 талантов золотом, был произведен набор добровольцев для пополнения армии и флота. Вскоре в распоряжении Помпея была 120 тысячная армия пехоты, 4000 конницы и около 300 боевых кораблей. Немедленный эффект от этого был в возвращении цен на пшеницу в Риме к нормальному уровню в ожидании, что Помпей прекратит пиратскую активность.

Отдавая себе отчет в том, что на море римляне уступают пиратам, Помпей укомплектовал экипажи кораблей иноземными моряками (не дав им оружия). Кроме того прекрасно понимая, что на последовательную ликвидацию пиратских баз на всем Средиземном море ушло бы много лет, Помпей принял решение - атаковать пиратские гнезда одновременно во всей западной части моря. Разбив флот на несколько частей он решительно атаковал пиратов. Успех превзошел все ожидания. Позже Помпей заявил, что он освободил западное Средиземноморье от пиратов всего лишь за 40 дней (это похоже на правду, поскольку большинство пиратов предпочло вернуться на восток). Под командованием Помпея, Метеллус Непос очистил от пиратов Ликию, Памфилию, Кипр и Финикию.

После этого Помпей нанес решающий удар по главной пиратской базе в Киликилии - крепости Карацезум. Туда бежали остатки разбитого пиратского воинства. Осадив крепость, после трехмесячной осады берет ее штурмом, и вслед за этим уничтожает остатки флота вместе с верфями и сравнивает с землей все укрепления на берегу. Около 10 тысяч пиратов было убито, более 20 тысяч взято или сдались в плен (сдавшимся было обещано помилование). Было так же захвачено около 400 пиратских кораблей. Вся операция продолжалась меньше чем полгода.

Помпей реорганизовал выживших пиратов в продуктивных подданных Рима. Он основал для них сухопутные городки в районах Малла, Адана, Епифания (в Сирии),и Диме (в Греции?) с плодородными почвами, пригодными для земледелия, и бывшие пираты оставили свое прошлое. Этот акт милосердия сделал Помпея патроном большого региона Малой Азии. Правда, имеет место быть другая версия – что Помпей «вернул» пиратов в их собственные города, идеальные пиратские базы, совершенно непригодные для занятия фермерством. Вероятно, на самом деле имел место некий договор, возможно с выплатой компенсации, в котором Помпей выступал посредником. Как бы то ни было, Помпей вернулся в Рим героем, хотя в триумфе, как победителю, ему было отказано. Пиратство же продолжало досаждать Римской торговле и десятилетия спустя.

Морской разбой существовал и задолго до Древнего Рима. Сведения о нём можно найти в трудах знаменитого древнегреческого историка Геродота. Он рассказывает, например, что во время страшного голода, случившегося в государстве Лидия, размещавшемся на территории современной Турции, лидийский царь отправил своего сына Тиррена и почти половину подданных промышлять морским разбоем. В честь их предводителя всех этих пиратов стали именовать «тирренами». Они завоевали почти всё западное побережье Апеннинского полуострова и нападали на все корабли, появлявшиеся в окрестных водах. С тех давних времён они именуются Тирренским морем.
Известно, что в VI веке до нашей эры ещё одним центром морского разбоя был остров Самом в Эгейском море. Правитель Самоса Поликрат располагал флотом в сто кораблей и безнаказанно грабил торговые корабли. Выходили на морской разбой и многие другие пираты.
В последующие века, когда большого могущества достигли греческие города-государства, они повели с пиратством решительную борьбу. Афины объединили города по обе стороны Эгейского моря в единый морской союз. Мощный военный флот, появившийся у Афин, защищал торговые корабли от нападений разбойников. Захваченных в плен пиратов ожидала смертная казнь.
Однако в результате междоусобной Пелопоннесской войны (431-404 гг. до нашей эры) Афины потерпели поражение и утратили сильный военный флот. Разбой на море немедленно усилился. К тому же после долгой войны многие воины и моряки оказались не у дел. Они охотно становились пиратами и пополняли команды разбойничьих кораблей.
Очень яркой пиратской акцией того времени стало нападение на крупнейший торговый порт Древней Эллады Пирей. Пираты нагрузили свои корабли захваченными товарами и людьми и безнаказанно ушли в море.
К I веку до нашей эры Древняя Эллада окончательно потеряла былое могущество и стала одной из провинцией нового мощного средиземноморского государства — Древнего Рима. Но и римляне сильно страдали от набегов пиратов.
Важнейшим торговым портом Древнего Рима была Остия, расположенная при впадении Тибра в Тирренское море. Сюда доставляли пурпур из Антиохии, пшеницу из Северной Африки, жемчуг и кораллы с побережья Красного моря. Ходили римские торговые корабли и к побережью Испании, и в другие земли.

Разумеется, корабли с товарами привлекали внимание пиратов, базировавшихся на греческих островах и побережье Малой Азии. В конце концов, пираты полностью блокировали морской путь из Остии в Египет, каким в Рим доставляли североафриканскую пшеницу. Римскому военному флоту пришлось начать охоту на пиратов.
Особенно расцвёл морской разбой на Средиземном море в I веке до нашей эры, когда на промысел вышли киликийские пираты.
Киликией называлось маленькое государство на юго-востоке Малой Азии. Берег этой земли изобилует маленькими бухтами, защищёнными скалами. Есть здесь и настоящие лабиринты шхер, где легко могли затеряться десятки пиратских кораблей.
А окрестные горы поросли великолепными лесами, отличным строительным материалом для новых судов.
Неудивительно, что в конце концов Киликия стала настоящим пиратским государством, где нашли убежище жители разгромленного римлянами Карфагена и покорённой Греции, беглые рабы, моряки и воины, оставшиеся не у дел.
У киликийских пиратов были небольшие и очень маневренные суда, которые назывались либурнами. Они приводились в движение вёслами в один ряд, а при ветре одним-единственным парусом. Уже тогда, как свидетельствуют римские историки, пираты стали для устрашения вывешивать на мачте флаги с изображением черепа. Так что у Весёлого Роджера, как именовали свой чёрный флаг с черепом и костями пираты XVII — XVIII веков, история очень давняя.
Действовали киликийские пираты, как правило, одним и тем же образом: обнаружив у побережья или между островами торговое судно, они быстро настигали его, с высокой палубной надстройки своего корабля перебирались на чужой борт и пускали в ход мечи. Обычно команда атакованного судна не защищалась, а сразу сдавалась на милость победителя. Пираты перегружали товары на свой корабль и быстро уходили в какое-нибудь потаённое убежище на побережье Киликии.
Захватывали киликийские пираты не только товары, но и богатых пленников. За них они требовали выкуп, который нередко был очень велик. Кроме того, морские разбойники брали дань с многих приморских городов, взамен обещая не причинять им бед.
У пиратов была прекрасно налаженная служба слежения. С высокого берега Киликии Средиземное море просматривалось чуть ли не до самого острова Кипр. Любой появившийся здесь корабль был как на ладони. По всему побережью были поставлены сигнальные башни, с которых наблюдатели подавали условные знаки пиратским кораблям. И главари пиратов были в курсе, появилось ли торговое судно, на которое можно напасть, или, напротив, римские военные корабли, от которых необходимо укрыться.
А кроме бухт, предназначенных для укромных стоянок пиратских кораблей, высоко в горах были построены неприступные крепости.
На суше пираты жили общинами, подчиняясь определённым законам. Постепенно в этих общинах сосредоточились огромные богатства, позволяющие пиратам оснащать всё новые и новые корабли. В конце концов, пиратский флот стал насчитывать до тысячи судов. Это была огромная сила, способная на масштабные действия.
И флотилии киликийских пиратов в самом деле грабили греческие острова Самос, Самофракия, Делос, захватывая огромные ценности. Отважились они напасть и на несколько римских городов, в том числе и на порт Остию. С этой поры Рим объявил пиратам смертельную войну.
Киликийским пиратам однажды удалось захватить в плен самого Гая Юлия Цезаря. Об этом любопытном приключении, которое в молодости довелось пережить будущему повелителю Рима, рассказывает историк Плутарх.

Цезарь был изгнан из Рима как политический противник диктатора Суллы. Некоторое время он провёл в Малой Азии, а потом решил отправиться на остров Родос, чтобы брать уроки ораторского искусства у живущего там знаменитого ритора Аполлония Молона, некогда обучавшего самого Цицерона. Но когда корабль Цезаря проходил близ островка Фармакусса, его нагнали несколько киликийских либурн.
Римский корабль без сопротивления спустил паруса. Цезарь сохранял полнейшее спокойствие. Как свидетельствует Плутарх, он спокойно сидел на палубе в окружении своей свиты и рабов и читал. Когда главарь пиратов потребовал, чтобы он назвал своё имя, Цезарь продолжал читать. Наконец его имя открыл пиратам личный врач Цезаря Цинна.
Гордый римлянин ничего не ответил пиратам и в ответ на вопрос, какой он может предложить за себя выкуп. Тогда пираты сами назвали сумму в десять талантов. Цезарь не отрывался от чтения. Взбешённый главарь удвоил эту сумму…
И только тогда Цезарь нарушил молчание и поразил пиратов своими словами: он заявил, что ценит себя гораздо дороже и что выкуп должен составлять пятьдесят талантов — баснословную по тем временам сумму.
Разослав своих спутников собирать деньги, Цезарь остался у пиратов лишь с одним своим другом и двумя рабами. В пиратском лагере на берегу одной из потаённых бухт он провёл больше месяца.
«Нисколько не опасаясь разбойников, во власти которых он находился, — рассказывает Плутарх, — Цезарь вёл себя так, будто они были его телохранителями. Ложась спать, он запрещал им шуметь и распевать песни, участвовал в гимнастических соревнованиях, читал им свои речи и стихи. Так как его сочинения не вызывали у пиратов восторгов, то он бранил их, называя дикарями, и грозил распять на кресте. Эти слова смешили разбойников, и они не раз удивлялись весёлому характеру пленника».
Однако, как вскоре выяснилось, Цезарь вовсе не шутил. Когда пираты получили наконец пятьдесят талантов и отпустили пленника на свободу, уже на следующий день он пришёл на остров Фармакусса с четырьмя кораблями и пятью сотнями римских воинов. Большая часть пиратов всё ещё была пьяна после пира по поводу дележа добычи. Таким образом, Цезарь не только вернул свои деньги, но и захватил в плен около трёхсот пятидесяти морских разбойников. Ускользнуть от римлян удалось лишь очень немногим.
Цезарь потопил пиратские либурны, а пленников доставил в Пергам, римскую колонию. Здесь Цезарь напомнил пиратам о своём обещании распять их на кресте. Но в благодарность за хорошее отношение к себе во время плена он пообещал пиратам милость: перед тем, как распять их на кресте, главарям перережут горло, а простых пиратов задушат. Обещание своё Цезарь сдержал.

Юлий Цезарь у пиратов

В юности Юлий Цезарь был женат на Корнелии, дочери Луция Корнелия Цинны. Тесть Цезаря считался самым ярым противником правившего тогда бессрочного диктатора и жестокого тирана Суллы. Диктатор требовал от Цезаря развестись с Корнелией, но тот не соглашался, поэтому лишился жреческого сана, приданого жены, родового наследства и причислен был к врагам диктатора, так что вынужденно скрывался в Вифинии у царя Никомеда.

Когда могущество Суллы пошло на убыль, Цезарь решил вернуться обратно, но у острова Фармакусса в Эгейском море был захвачен в плен пиратами, которые в те времена владели большим флотом и хозяйничали в морях безраздельно. Видя, что пленник их - знатный и, по всей видимости, богатый римлянин, пираты запросили баснословный выкуп за жизнь Цезаря - двадцать талантов, то есть более полутонны серебра. Выслушав пиратов, Цезарь рассмеялся, сказав, что они даже не представляют, кого взяли в плен, и сам назначил новую цену - пятьдесят талантов. И хотя удивлению пиратов не было предела, спорить с сумасбродным пленником они не стали.

Отослав всех своих спутников по разным городам собирать выкуп, Цезарь остался у пиратов с одним лишь лекарем и двумя слугами. К вящей своей досаде, Цезарь провел у пиратов целых тридцать восемь дней, однако вел себя крайне высокомерно и заносчиво, как будто бы свирепые морские разбойники - не более чем его свита. Так, укладываясь спать, он каждый раз посылал слугу к пиратам велеть им, чтоб они не шумели. В плену Цезарь коротал время тем, что писал поэмы и речи и декламировал их перед пиратами. Тех, кто невнимательно слушал или недостаточно лестно отзывался о сочинениях Цезаря, он ругал варварами и неучами и грозился всех до единого распять, как только окажется на свободе. Над посулами молодого патриция пираты только посмеивались, ведь в остальное время он много шутил и живо общался с ними.

Наконец из Милета привезли назначенный Цезарем колоссальный выкуп. Освободившись из плена, Цезарь, не мешкая, снарядил в Милете корабли и с ними вернулся к острову Фармакусса. Там он обнаружил корабли пиратов еще стоящими на якоре и, застав врасплох, напал и многих морских разбойников взял в плен, заодно вернув пятьдесят талантов выкупа и захватив богатую добычу. Пленных пиратов он заточил в тюрьму в Пергаме, а сам стал требовать у Юнка, наместника Азии, чтобы тот судил пиратов со всей строгостью. Юнк, завидовавший богатой добыче Цезаря, отмахнулся: мол, дело это не столь уж и важное и он займется им в свой черед. Разъяренный пренебрежением Цезарь вернулся в Пергам и лично велел распять всех пиратов - как не единожды грозил им во время плена. История эта получила большую огласку, и с тех пор в Риме никто не сомневался, что Гай Юлий Цезарь не бросает слов на ветер.

Легата, который должен был принять под начало Девятый Клавдиев легион, звали Тит Эмилий Вивиан. Это был двадцатишестилетний толстенький подвижный молодой человек, вполне соответствующий своему когномену-прозвищу . Армию Тит Эмилий не слишком любил. Шесть лет назад он, для карьеры, прослужил около года трибуном-латиклаевием и от этого времени у него остались самые неприятные воспоминания. Но настоятельная просьба дяди, а главное - непрерывное нытье и угрозы кредиторов, вынудили благородного патриция покинуть великолепный Рим и отправиться на задворки империи. Сначала Титу Эмилию предложили возглавить Четвертый Флавиев - в Верхней Мезии, но потом дядя передумал и отдал ему Девятый Клавдиев в Сирии. Вивиан был не против. Конечно, Сирия намного дальше от Рима, но - и от кредиторов тоже. Да и место более приятное, нежели дикая Мезия. Так что Четвертый Флавиев пусть забирает себе Серапаммон. Пусть он дерется там с грязными нищими варварами, а Вивиану туда незачем спешить. Стяжает деньги и славу в битвах с богатой Парфией. Титу Эмилию сказали, что его легион уже бился с Ардаширом, побил парфян и взял немалую добычу. Когда Вивиан примет командование, то непременно проинспектирует легионную казну и потребует полный отчет за каждый асс. Глядишь, и с кредиторами рассчитается, и себе кое-что оставит. Тит Эмилий Вивиан любил роскошь, любил вкусные кушанья, шелковые ткани (кстати, здесь, в Сирии, они заметно дешевле, чем в столице), и красивые вещи почти так же сильно, как внимательных и умных собеседников. В Риме у него было много друзей. Еще представиль рода Эмилиев любил нежных кудрявых мальчиков. Как раз такого он купил три дня назад здесь, в Эфесе. И не разочаровался.

Из Эфеса в Антиохию Тит Эмилий решил добираться морем. На военном корабле. Но к невероятному возмущению легата, из военных в Эфесском порту оказалась лишь старая либурна, не способная вместить имущество Тита Эмилия. Как человек благородный Тит Эмилий был уверен, что никакое путешествие не должно заставлять патриция отказываться от привычных удобств, вроде двух поваров, дюжины музыкантов, просторного ложа, и, конечно же, бронзовой ванны, без которой существовать в этих жарких краях просто невозможно.

Пришлось легату, скрепя сердце, на собственные деньги нанять идущий в Египет зерновоз. Места здесь хватало, имелось удобное помещение на палубе, которое Тит Эмилий и занял, велев обустроить с подобающим комфортом: застелить коврами, драпировать и украсить стены… Словом, вышло недурно. И цена, в общем, оказалась приемлемая, потому что груза на судне было совсем немного, и хозяин пассажиру искренне обрадовался.

Впрочем, это временные расхода. Как только появится возможность, Вивиан непременно и с лихвой восполнит собственные потери за счет легионной казны. Это и справедливо: разве не для блага Рима и империи Тит Эмилий вынужден нести тяготы путешествия?

* * *

Парусники пиратов выглядели совсем крохотными рядом с огромным зерновозом. Когда Тит Эмилий посмотрел на них с высокой кормы, они показались ему до смешного неказистыми. А люди, которые махали коротенькими веслами - еще смешнее. Как они старались, пытаясь обогнать их судно! Столько усилий…

Что это за людишки? - поинтересовался Вивиан, небрежно перебирая кудряшки на голове ластившегося к легату эфесского мальчугана. - Рыбаки?

Боюсь, что нет, сиятельный! - озабоченно проговорил капитан.

Боишься? - удивился легат. - Чего?

Этих людишек, - капитан встревоженно глядел на своих моряков, поспешно ставящих артемон - парус, крепившийся к наклонной мачте на носу корабля. Нет, вряд ли это поможет. Ветер был попутный, но совсем слабый. Большой парус обвис, словно живот роженицы после родов. Расстояние между зерновозом и преследователями сокращалось. Медленно, но неумолимо.

Я бы посоветовал сиятельному облачиться в доспехи, - вежливо произнес капитан. - И я полагаю, вам стоит вооружить слуг. Если необходимо, у меня имеется кое-какое оружие.

Он знал, что пассажир его - военный, большой чин. Хотя и не выглядел грозным бойцом. Однако среди нескольких десятков рабов, сопровождавших благородного патриция, были довольно крепкие парни. Если пираты увидят, что на борту судна - настоящий римский легат и много вооруженных людей, не исключено, что они подумают: на борту большой воинский отряд. И откажутся от преследования. Тем более, что по осадке видно - его корабль идет без груза.

Возможно, так бы и вышло, если бы киликийские горцы не знали заранее, что им нужно. А нужен им был именно этот зерновоз. Именно за него один совершенный муж посулил неплохие деньги …

Убитых было немного - не больше десятка. Среди них - капитан. Остальные вовремя побросали оружие.

Низенький упитанный Тит Эмилий стоял на коленях перед заросшим по самые глаза предводителем горцев. Ноги у предводителя были босые и отвратительно волосатые. На широком поясе болтался нож размером с гладий. Дикарь!

Грубо ухватив Вивиана за руку, пират содрал с пальца римлянина самый большой перстень - с фамильной печаткой. Тит Эмилий взвизгнул от боли.

Патриций, - с удовольствием изрек дикарь на скверной латыни. - Пять талантов! Договорились?

У меня нет таких денег! - с достоинством (ох как трудно выглядеть достойно, стоя на коленях) произнес Тит Эмилий. - Я - бедный человек… Эй, не трогайте его! Не смейте! - вскричал он, увидев, как один из пиратов выволок из-за канатной бухты перепуганного эфесского мальчика. Вивиан даже попытался встать, но тяжелая рука бородатого горца снова швырнула патриция на колени.

Предводитель сделал знак - и мальчишку притащили к нему.

Твой родственник?

Мой возлюбленный! - с вызовом бросил Вивиан.

Он не понимал, что происходит. Просто представить не мог, что такое может произойти с ним.

Вспомнилась почему-то история Юлия Цезаря. Который тоже когда-то попал к пиратам, потом выкупился, изловил всех и распял. Он, Тит Вивиан из рода Эмилиев - не менее благороден, чем Юлий!

Вас всех отправят на кресты! - закричал он.

Но вожак пиратов лишь презрительно усмехнулся.

Возлюбленный, говоришь? Такой хорошенький. Да и ты - тоже ничего! - Грязные пальцы с обломанными черными ногтями ущипнули розовую щечку патриция. Вивиан дернулся, но уклонится не успел.

Приласкаешь меня, патриций, будешь жить! - сказал вожак.

Тяжелый пояс с кинжалом грюкнул о доски палубы. Волосатый, как зверь, пират задрал тунику, распустил набедренную повязку…

Сорок поколений благородных предков внезапно возродились в крови Тита Эмилия. Быстрый бросок - и оброненный пиратом нож оказался у него в руках.

Вожак киликийцев отпрянул… Пират за спиной Вивиана замахнулся дубиной… Не успел. Тит Эмилиан развернул нож к себе и двумя руками, с силой, вогнал клинок прямо в сердце.

Не оскверню уста рим… - выдохнул он, и, облившись кровью, ничком повалился на палубу.

Вот дурень, - добродушно произнес вожак. - А мог бы жить. - И, повысив, голос. - Заканчивайте тут, братья! Всё лишнее - за борт, судно на буксир и домой, пока светло. Нынче - удачный день!

* * *

- …Так он и умер, твой сменщик, - завершил свой рассказ Коршунов. - В целом, достойно умер. Лучше, чем жил.

Разборчивым, выходит, гомосеком оказался императорский легатик, - усмехнулся Черепанов. - Не захотел пирата ублажить!

Ничего ты в римской морали не понимаешь ! - возразил Алексей.

Допустим, - не стал спорил Черепанов. - Кстати, откуда ты знаешь такие пикантные подробности?

Одного из матросиков с того корабля продали на рынке в Тарсе. А его новый хозяин оказался любопытен. И знаком с моим… информатором! - Коршунов ухмыльнулся.

Вообще-то он услышал эту историю непосредственно от пиратского капитана, но щепетильному Генке об этом знать совершенно не обязательно.

Понятно, - закрыл тему Черепанов, хотя сильно сомневался, что Лёха говорит правду.

Правильно сомневался.

А информатор, действительно, был. Только не в Тарсе, а в Эфесе.

План заработал, как только незваный легат арендовал зерновоз. А что заказ был сделан на судно, а не на пассажира, так это и дешевле. Неизвестно, сколько бы заломил киликийский разбойник за устранение целого императорского легата.

Понятно. Что ж, одной проблемой меньше. Еще бы нам решить, как аккуратно замириться с Ардаширом. На меня уже реально давят. Будто мне делать больше нечего!

Совсем ты заработался, Генка, - сочувственно произнес Коршунов. - Ты что, реально хочешь с ним замириться?

А почему нет? С позиции силы?

И Коршунов поделился.

Черепанов охренел.

Ты, Лёха, на всю голову обмороженный! Там же через речку - его столица!

А мы тихонько! - засмеялся Коршунов. - Только не прямо сейчас. Мне еще пару месяцев надо - на подготовку. Ну а ты, Генка, пока поразмысли, как это получше организовать. Это ведь ты у нас боевой офицер, а я так, старший лейтенант запаса.

Рикс ты варварский! - ухмыльнулся Черепанов. - Дикарь и разбойник!

Дикари и разбойники, наместник, легата Тита Эмилия порешили! - строго произнес Коршунов. - А я, брат, не разбойник, а завоеватель! Забыл, что ли, наше родное время? С какой суммы вульгарный грабеж превращается в благородный спор хозяйствующих субъектов? Так-то, господин законник!

И очень довольный собой удалился.

Черепанов только головой покачал. Ну, Лёха, ну, наглец! А ведь может получиться! Очень даже может…

Сдвинул в сторону деловые документы, достал из ящика тубус с «Книгой Мертвого Человека», в который уже раз, поглядел на замечательные «иллюстрации»… Подумал, как бы обрадовались египтологи из «родного времени», если бы заполучили этакую билингву. Не какой-нибудь там Розеттский Камень, а настоящую книгу…

Подумал еще немного и решил, что они с Генкой могли бы здесь стать великими литераторами. Одних только сказок сколько в памяти сидит… Однако, есть дела поинтереснее. Например, в термы сходить. С Корой. В индивидуальном порядке. В бассейне… хм, поплавать. А то что-то жарко становится. Лето на дворе. Сирийское лето. Пора новые опахала заказывать.

Вивиан - живчик. Римское имя как правило состояло из трех частей: преномена, номена и когномена, что можно условно перевести, как имя-фамилия-прозвище.

Желающие подробностей могут обратиться, например, к замечательной книге Альберто Анджела «Один день в древнем Риме». Но автор, уж извините, от пояснений воздержится.