В каких летописях сказано о насаждении христианства. Мифы о насильственном крещении руси

Мифы о Крещении Руси

О Крещении Руси написаны сотни книг, тысячи статей. Помимо сугубо научных, среди них - множество популярных, публицистических, журналистских. Именно в этой среде родилось и развивается великое множество мифов. Их создавали идеологи всех сортов, досужие фантазеры, а вместе с ними и прямые противники христианства. В современных масс-медиа они получили широкое распространение. Редакция «Фомы» пригласила доктора исторических наук, автора биографической книги о крестителе Руси князе Владимире Святом Сергея Викторовича Алексеева, чтобы он прокомментировал содержание самых распространенных легенд подобного рода.

Ни один ранний источник, написанный в течение века-полутора после событий, о насильственном крещении не говорит. Напротив, современники поражались отсутствию открытого сопротивления - что было бы весьма странно, если бы «на самом деле» оно было массовым.

«Огонь и меч» нам известны исключительно из одного текста - приводимой историком XVIII (!) века В. Н. Татищевым Иоакимовской летописи. Судя по языку и содержанию, это памятник очень поздний; до нас он дошел только в «Российской истории» Татищева.

Во-первых, Иоакимовская летопись сама подчеркивает, что дело касалось только Новгорода - «люди поносят новгородцев», что их одних крестили «огнем и мечом». Во-вторых, Иоакимовская летопись - источник не только поздний, но и весьма сомнительного происхождения. Одни ученые считают, что это творение самого Татищева, другие - что «летопись» создана без его ведома, чтобы удовлетворить его научный интерес, а затем им отредактирована. Может быть, в ней использовался какой-то древний текст, может быть - нет. Археологи находят подтверждение пожару в городе в конце Х века, но с чем он связан и насколько точно «летопись» передает события, так и остается неизвестным. «Поносное» присловье о том, что новгородцев «Путята крестил мечом, а Добрыня огнем» - единственное и довольно зыбкое свидетельство, что в Новгороде в пору крещения произошел какой-то конфликт. Конфликт настолько локальный, что он веками оставался предметом только устных преданий. Там, где крещению действительно противились, как в Ростове или в Муроме, Владимир откладывал его до лучших времен, а не посылал дружинников штурмовать непокорные города.

Следует помнить еще и то, что христианство к 988 году уже не было чужим для Руси. Христиан было немало в княжеской дружине, среди купечества. На Руси действовали христианские миссии, существовали храмы. Несколько князей с конца VIII по X век принимали крещение. Смена веры Владимиром была в достаточной мере подготовлена и не стала шоком для его подданных. Жители русских городов не могли не задумываться о религиозных вопросах, не могли оставаться слепыми приверженцами язычества, когда оно потеряло поддержку власти.

Миф 1: Русь крестили насильственным образом, «огнем и мечом»

Представление о насильственном Крещении Руси сложилось в исторической науке советского времени, из нее перешло в популярную литературу - и так превратилось в «общее место». Это один из тех случаев, когда подобные «общие места» возникают если не на пустом месте, то с минимумом оснований. Русь Х века только становилась единым государством. Это общество всеобщего вооружения народа, автономных племен и племенных союзов. Владимир просто не располагал аппаратом подавления, необходимым для крещения насильственным путем. Это не ХХ столетие - и даже, к примеру, не Саксония раннего Средневековья, где разрозненные племенные герцогства имели дело с намного превосходящей их мощью Франкской империи. Но князь являлся для славян-язычников высшим духовным авторитетом. Именно этот авторитет княжеской власти и сработал - публичного посрамления языческих идолов и угрозы стать «врагом» выбравшему новую веру князю оказалось достаточно для киевлян и жителей большинства других городов Руси. Другой вопрос - насколько сознательным и искренним было такое обращение.

Миф 2: Русь была крещена Западной, а не Восточной Церковью

О крещении Руси из Византии, от «греков», недвусмысленно и подробно сообщают не только русские источники - все единогласно, - но и современники событий. Это и арабский христианский историк Яхъя Антиохийский, и - что особенно важно - немецкий хронист Титмар. Конечно, это не значит, что Западная не вела проповеди на Руси или что в какие-то периоды эта проповедь не была даже более активной, чем у византийцев. Княгиня Ольга, первая среди Рюриковичей принявшая крещение - в Константинополе! - после охлаждения отношений с Византией обращалась за епископом к германскому королю Оттону. Впрочем, этот епископ на Руси не задержался. Позднее, при Ярополке и Владимире, в Киеве работали миссионеры, вероятно итальянские. Однако они не преуспели, что отразилось и в летописном рассказе о «выборе вер». Принятие крещения от Восточной Церкви позволяло русам слушать слово веры в храме на славянском языке - немаловажное обстоятельство в ту пору, когда латинское духовенство истребляло славянскую грамотность в подчинившейся Западу Чехии.

Миф 3: При Крещении Руси погибла высокая языческая культура, исчезла дохристианская письменность

Культуру языческой Руси незачем ни принижать, ни романтизировать. Она была не «выше» и не «ниже», чем дохристианская культура германцев, кельтов или балтов, - правда, едва ли наши цивилизованные современники сочли бы любую из них высокой, взглянув на нее вблизи. Предаваться романтическим грезам всегда лучше на расстоянии… Сейчас, когда историей занимаются геометры и гидравлики, философы и сатирики, в области древних культур сделано немало «открытий чудных» - но это уже отдельная и весьма печальная тема. Науке достаточно известно о культуре и быте древних славян, и всех интересующихся можно отослать к работам специалистов-археологов.

Что касается письменности, то в спорах до хрипоты вокруг «докириллического письма» присутствует некоторое недоумие. Те, кто воспринимает письменность как «предмет национальной гордости» и считает, что она «должна была быть», просто не понимают, почему появляется этот действительно характерный признак цивилизации. А появляется он по одной из двух причин. Или с возникновением бюрократии и денежных отношений, когда люди перестают верить друг другу «на слово», а правители хотят увековечить свои деяния, или же под культурным воздействием извне. Например, с появлением религиозных учений, для которых священным является писаное слово, Писание. В индуизме, например, священным является слово устное - и даже при наличии письма священные тексты не записывались до очень позднего времени. Но наши сочинители «ведической религии славян» почему-то считают, что она должна быть «письменнее» индоарийской.

В реальности у славян, как и у многих народов, было рисуночное «протописьмо», «черты и резы» - символические, календарные и счетные знаки. Они не «погибли», а благополучно дожили в народной крестьянской культуре до Нового времени, когда использовались на счетных бирках, при создании резных календарей, иногда вместо подписей. Ряд ученых приводят свидетельства в пользу того, что у восточных славян с IX века существовала некириллическая письменность, напоминавшая германские руны. Однако все немногие свидетельства об этих «русских письменах» связывают их появление с христианской проповедью - «письмена» появились в Крыму, в среде подолгу живших здесь «ромейских русов»-христиан. Немногие нечитаемые «рунообразные» надписи, обнаруженные археологами, все относятся к Х-XI векам. Писаны ли они теми самыми «русскими письменами», одна это система или несколько локальных - неизвестно. Значительная часть ученых вообще сомневается, что речь идет о каком-то особом письме, видя в этих - повторю - действительно единичных памятниках тайнопись или магические значки. Тема интересная, но к «гибели языческой культуры» отношения, похоже, не имеет. Никакая культура не может погибнуть настолько бесследно, чтобы современной науке не удавалось обнаружить ни малейших ее следов. А реальная культура языческой Руси не погибла, во многом долго оставалась неизменной - и была унаследована, переработана, включена в себя Русью христианской.

Миф 4: Хотя Русь и крестили, но язычество продолжало господствовать

Как я уже говорил, даже крестившиеся в 988-989 годах горожане едва ли сознавали, насколько сильна новая вера призвана перестроить всю жизнь Руси, весь уклад жизни. Тем более чуждо было это представление огромной сельской массе, составлявшей большинство населения. Так что язычество действительно жило еще на протяжении веков, и сохранились десятки произведений, в которых духовные лица бичуют «двоеверов». Бывали и прямые столкновения. Не в момент, а через много лет после Крещения Руси Владимиром языческие волхвы поднимали смуты в разных местностях. С другой стороны, еще в XI веке они вольготно чувствовали себя при некоторых княжеских дворах. Только в начале XII века христианство окончательно утвердилось в Ростове, а в земле вятичей на Оке в ту же пору погиб от рук язычников проповедовавший там преподобный Кукша. На селе продолжали хоронить умерших в курганах, справлять языческие праздники. Кое-где все еще стояли капища с идолами, и им приносили жертвы. Даже в городах христианская культура и образование не всегда и не во всем сразу пробивали себе дорогу. Окончательная победа христианства произошла в XIII -XIV веках, когда христианская вера стала консолидирующим и возвышающим началом народа в его противостоянии ордынскому гнету.

Миф 5: Князь Владимир, крестивший Русь, был великим распутником

Христианство учит, что возможно покаяние в грехах и их прощение по милости Божьей. Не всем это известно, вероятно, но средневековым создателям летописей и житий Владимира известно было. Им, по всей видимости, трудно было представить, что женолюбие князя в языческой его жизни, с которым он боролся после принятия Христа, которое старался искупить покаянием и милосердием к ближним, станет для кого-то аргументом против его святости. Христиане считают, что святы не безгрешные, а победившие грех. А о том, как Владимир преодолевал себя благодаря новой вере, пишут не только русские летописцы, и прежнее имело место - но и душевное изменение князя не является благочестивым вымыслом.

Миф 6: Когда Русь крестилась, ее правитель перестал казнить разбойников, боясь греха. От этого уголовщина расцвела по всей стране

Когда Русь крестилась, ее правитель перестал казнить разбойников, боясь греха. От этого уголовщина расцвела по всей стране. Правда ли это?

Владимир учился христианству вместе со своим народом. Он живо реагировал на прочитанные ему строки Писания, и часто не сразу понимал, в чем его настоящий долг. В Священном Писании сказано: «Не убий». Киевский правитель решил полностью отказаться от казней, а в ответ на вопрос духовенства, почему он так поступает, сказал: «Боюсь греха!» Но «расцвет уголовщины» был явно недолгим - уже очень скоро христианские епископы объяснили князю, для чего дана ему власть, что «не напрасно он носит меч» и что «достоит ему казнити разбойника, но с испытанием», т. е. расследованием дела. И Владимир справился с разбоями.

Миф 7: Крещение Руси навсегда поссорило ее с кочевыми народами

Трудно понять, откуда взялось такое умозаключение. Отношения Руси с кочевниками вообще от религиозного выбора мало зависели. На протяжении веков восточная ветвь славян сложно взаимодействовала с кочевым миром - то поддаваясь, то наступая, то сплачиваясь против каких-то врагов, то отбиваясь от набегов. Со времен вторжения в Европу гуннов в IV веке и до начала складывания Руси восточные славяне часто оказывались в зависимости от более сплоченных и агрессивных кочевых держав. Этот «симбиоз» мог быть и принудительным, и добровольным. Он оставил определенные следы в истории и культуре славянских народов. В IX веке появляется государство Русь, и подчиненные ей славянские племена борются за свое единство и независимость с сильнейшим государством европейских степей - Хазарским каганатом. Из других кочевых соседей Руси у некоторых шло становление своего государства, другие сохраняли племенной уклад. Русь то вступала с ними в союзы, то защищала свои рубежи от их посягательств. В IX -X веках не раз воевали с приазовскими «черными» болгарами. Около 895 года через территорию Руси на запад прорвались с боями венгры. Около этого же времени появились у границ Руси прогнавшие венгров печенеги. Известно, что их не раз наводила на русские рубежи в своих политических интересах, увы, христианская Византия. Самый крупный из таких набегов произошел в 968 году, когда печенеги обступили Киев, и князю-язычнику Святославу пришлось оставить свои завоевания в дальних краях, чтобы вернуться домой и отогнать их. Однако после этого Русь заключила с печенегами союз - и в 969-971 годах они воевали с болгарами и византийцами на стороне Святослава. А в 972 году на днепровских порогах убили князя, возвращавшегося в Киев.

Владимиру пришлось отражать печенежские набеги сразу после захвата власти, еще в языческую пору. Это была самая затяжная война всего его правления. Принятие христианства, напротив, принесло здесь передышку - в 1008 году при посредничестве немецкого христианского миссионера Бруно Кверфуртского с частью печенегов был заключен мир. Он действовал до 1013 года, когда печенегов навел на Русь состоявший с ними в союзе христианский же правитель - польский король Болеслав… А вот с племенами гузов или торков и Святослав, и Владимир поддерживали только союз - они жили дальше от границ Руси и имели с ней общих врагов.

Так что крещение на отношения с кочевниками никак принципиально не повлияло. Языческие в основной массе тюркские племена печенегов и торков, известные как «черные клобуки», перешли на службу Руси в XII веке и служили в основном верно. Поселившиеся к тому времени на русских рубежах половцы то воевали, то мирились, то смешивались с русскими - и религия здесь препятствовала мало. Половцы довольно легко (другое дело, насколько искренне) принимали христианство, и к 1223 году двое сильнейших ханов европейской Степи были христианами. Все известные нам династические браки между Русью и Степью (как половецкой, так и ордынской) заключались в христианскую эпоху. То, что в Монгольской империи и в Золотой Орде христианство (правда, не православное, а несторианское) могло стать государственной религией, - известный факт. Так что отнюдь не религиозными причинами обусловлены конфликты Руси с кочевыми народами, хотя, будь проповедь христианства из Руси более успешной, это способствовало бы гораздо большему их сближению.

Как видим, здесь нет данных о насильственном характере крещения и каких-либо конфликтах. Власть, как и в Киеве, призывает «не прияти» сверженного и опозоренного идола – и призыв этот услышан. Гончар из Пидьбы (села под Новгородом) посрамляет павшего бога, что встречает, разумеется, полное одобрение летописца. В такой картине, заметим, нет ничего недостоверного, – «аристократический» государственный культ Перуна был навязан Новгородчине из Киева в качестве основного лишь за несколько лет до того. Об этом речь в летописи шла ранее . Заметим, что и тогда не говорится о каких-либо беспорядках и конфликтах («и жряху ему люди новгородьстии аки богу»).

В следующей по времени после Начальной летописи – ПВЛ начала XII в., как уже было сказано, речь о крещении Новгорода не идет вообще. Примечательно, что отсутствуют и те данные из вышеприведенной статьи 6497 г., которые не могли не присутствовать в первоначальном рассказе о крещении Руси – сведения об учреждении иерархии во главе с митрополитом. Это еще один аргумент в пользу того, что рассказ из Н1Лм принадлежит создателю Начальной летописи. В ПВЛ же по указанным ранее причинам была выпущена вся данная летописная статья.

Ряд известий собственно новгородских летописцев о крещении Новгорода открывает, по всей вероятности, статья из Софийской первой летописи старшего извода (С1Лс). Использование составителем этого общерусского свода (в настоящее время убедительно датируется 1418 г.) более ранних новгородских источников не вызывает особых сомнений. В одном из двух списков С1Лс и во всех позднейших версиях свода имеется название «Софийский временник», явно связанное с новгородской Софией. Отсюда, кстати, и ставшее общепринятым название летописи. Ее источником, очевидно, наряду с другими, явился свод новгородского владычного летописания XII – XIV вв.

В этой епархиальной новгородской летописи («Софийском временнике») имелся, конечно, и рассказ о крещении, несколько отличный от Н1Лм. Приводим его далее:

В лето 6497. Крестився Владимеръ и взя у Фотия патриарха царягородского единаго митрополита Киеву Леона, Новугороду архиепископа Акыма Корсунанина, а по иным градомъ епископы и попы и диаконы, иже крестиша всю землю Рускую; и бысть радость всюду. И прииде Новугороду архиепископъ Акимъ, и требища разори, и Перуна посече, и повеле влещи в Волховъ; и поверзавше уже, влечахуть и по калу, биюще жезлиемъ и пихающе. И в то время въшелъ бяше в Перуна бесъ: «О горе! Охъ мне! Достахся немилостивымъ симъ рукамъ». И вринуша его в Волховъ. Он же пловя сквозе великы мостъ, (верже и палицу свою и рече: «На семъ мя поминаютъ новогородскыя дети»). Ею же и ныне безумнии, убивающеся утеху творять бесом. И заповеди никому же нигде не переяти его. И иде пидьблянин рано на реку, хотя горнеци вести въ градъ; оли Перунъ приплы къ берви, и отрину и шистомъ: «ты, рече, Перушице, до сыти еси пилъ и ялъ, а нынеча поплови прочь»; и плы света окошьное .

В этом тексте имеются две существенные вставки по сравнению с предыдущим рассказом. Во-первых, введена известная, но недостоверная легенда о крещении Владимира при патриархе Фотии (жившем в IX в. и причастном к первому крещению Руси). В связи с Фотием называется первый митрополит Леон, ранее известный в основном по митрополичьим перечням. Вторая вставка относится к рассматриваемой нами теме. Летописец ввел известный ему фольклорный сюжет (довольно популярный среди новгородцев) о проклятии Перуна, из-за которого начались вечевые побоища на мосту через Волхов. Этот миф (сложившийся, как видим, уже в эпоху раздробленности) ничего не добавляет к картине крещения – хотя, несомненно, свидетельствует о страхе вчерашних язычников перед своим повергнутым божеством.

С легкой руки создателей общерусского летописного свода («Софийско-Новгородского») 1418 г. именно эта редакция рассказа попала в подавляющее большинство позднейших русских летописей, в том числе и в новгородские – Новгородскую II , Новгородскую III и др. Изменения, вносившиеся в текст, оказались незначительны. Самым существенным оказалось дополнение общерусского Сокращенного летописного свода 1495 г. После рассказа о крещении Владимиром киевлян здесь добавлено: «а Добрыню посла в Новъгородъ » . Хронограф 1512 г. добавляет, зачем был послан Добрыня: «и тамо повеле крестити всехъ » . Можно полагать, что до конца XV – начала XVI в. дожили предания о крещении новгородцев Добрыней. Хотя, с другой стороны, нельзя не отметить, что это мог быть и домысел московских летописцев, знавших, что Добрыня при Владимире управлял Новгородом. Их вывод (если это именно вывод, а не свидетельство предания), подчеркнем, выглядит и на наш взгляд вполне достоверно. Уже совершенно явными домыслами выглядят позднейшие сообщения Никоновской летописи, приписывающей Добрыне, будто бы сопровождавшему самого митрополита, крещение едва ли не всего севера Руси.

Ярко выделяется на фоне многочисленных переработок повествования С1Лс лишь один текст – фрагмент Иоакимовской летописи, с упоминания о которой мы начали настоящую статью. Чуть ниже мы вернемся к проблеме датировки и подлинности этого памятника. Здесь подчеркнем, что в дошедшем до нас виде летопись, дошедшая только в составе «Истории» В. Н. Татищева, была составлена не ранее последней четверти XVII в. Нечего и говорить, что первому новгородскому епископу Иоакиму, за пересказ повествования которого выдал свой труд неизвестный летописец, источник текста принадлежать не мог. Достаточно сказать, что крещение Руси связывалось в нем с именем болгарского царя Симеона, умершего за несколько десятилетий до вокняжения Владимира. О крещении новгородцев Иоакимовская летопись сообщает следующее:

В Новеграде людие, уведавше еже Добрыня идет крестити я, учиниша вече и закляшася вси не пустити во град и не дати идолы опровергнути. И егда приидохом, они, разметавше мост великий, изыдоша со оружием, и асче Добрыня пресчением и лагодными словы увесчевая их, обаче они ни слышати хотяху и вывесше 2 самострела великие со множеством камения, поставиша на мосту, яко на сусчия враги своя. Мы же стояхом на торговой стране, ходихом по торжисчам и улицам, учахом люди, елико можахом. Но гиблюсчим в нечестии слово крестное, яко апостол рек, явися безумием и обманом. И тако пребыхом два дни, неколико сот крестя. Тогда тысяцкий новгородский Угоняй, ездя повсюду, вопил: «Лучше нам помрети, неже боги наша дати на поругание». Народ же оноя страны, разсвирипев, дом Добрынин разориша, имение разграбиша, жену и неких от сродник его избиша. Тысецкий же Владимиров Путята, яко муж смысленный и храбрый, уготовав лодиа, избрав от Ростовцев 300 муж, носчию перевезеся выше града на ону страну и вшед во град, никому же пострегшу, вси бо чаяху своих воев быти. Он же дошед до двора Угоняева, онаго и других предних мужей ят и абие посла к Добрыне за реку. Людие же страны оные, услышавшее сие, собрашася до 5000, оступиша Путяту, и бысть междо ими сеча зла. Некия шедше Преображения Господня разметаша и домы христиан грабляху. Даже на разсвитании Добрыня со всеми сусчими при нем приспе (и повеле у брега некие домы зажесчи, чим люди паче устрашении бывшее, бежаху огнь тушити; и абие) преста сечь, тогда преднии мужи просиша мира.

Добрыня же, собра вои, запрети грабление и абие идолы сокруши, древянии сожгоша, а каменнии, изломав, в реку вергоша; и бысть нечестивым печаль велика. Мужи и жены, видевшее тое, с воплем великим и слезами просясче за ня, яко за сусчие их боги. Добрыня же, насмеяхаяся, им весча: «Что, безумнии, сожалеете о тех, которые себя оборонить не могут, кую помосчь вы от них чаять можете». И посла всюду, объявляя, чтоб шли ко кресчению. Воробей же посадник, сын Стоянов, иже при Владимире воспитан и бе вельми сладкоречив, сей идее на торжисче и паче всех увесча. Идоша мнози, а не хотясчих креститися воини влачаху и кресчаху, мужи выше моста, а жены ниже моста. Тогда мнозии некресчении поведаху о себе кресчеными быти; того ради повелехом всем кресченым кресты деревянни, ово медяны и каперовы на выю возлагати, а иже того не имут, не верити и крестити; и абие разметанную церковь паки сооружихом. И тако крестя, Путята иде ко Киеву. Сего для людие поносят новгородцев: Путята крести мечом, а Добрыня огнем .

Нами приведен текст по черновой рукописи, в которой Татищев копировал доставшийся ему летописный памятник. Слова, заключенные нами в скобки, вероятно, были пропущены по небрежности и восполнены на поле – без них в тексте явная лакуна. После слова «каперовы» в рукописи есть примечание Татищева, предлагающего переводить как «оловянные».

К Иоакимовской летописи вообще и к этому, наиболее известному ее свидетельству в частности, в науке существует прямо противоположное отношение. Одни исследователи видят в Иоакимовской совершенно адеватный источник и, подчас без каких-либо оговорок, пишут о «восстании» новгородцев против крещения . С другой стороны, некоторые источниковеды высказывали решительные сомнения в подлинности источника вообще, предлагая видеть в нем полностью или частично творчество самого В. Н. Татищева . Большинство исследователей, впрочем, признали подлинность сохранившегося текста Иоакимовской, идентифицируя ее как новгородский памятник конца XVII в. Разделяя этот подход, автор этих строк пришел к выводу об использовании в Иоакимовской летописи наряду с устными преданиями также сказания о крещении Руси, созданного в Новгороде примерно в третьей четверти XIII в. Из него почерпнуты сведения об истории Киевской Руси. Именно это сказание автор конца XVII столетия, скорее всего, принял за летопись Иоакима . Возможно, этому поспособствовало удержанное и в поздней переработке первого лица «мы» при описании крещения новгородцев.

Тем не менее, сам факт вмешательства Татищева в сохраненный им текст налицо. Свои предположения и домыслы, пусть не слишком многочисленные, он смело вносил в летописное повествование. В этом можно убедиться, сопоставив черновик «Истории», то есть непосредственную копию летописного текста, с беловой Воронцовской рукописью. Рассматриваемый фрагмент, будучи переписан набело, претерпел следующие изменения. Не совсем, видимо, уместные, на его взгляд, в этом контексте «самострелы» Татищев заменил древнерусским словом «пороки», а в речи Добрыни, обращенной к новгородцам, «помосчь» почему-то стала «пользой». Мира новгородские «мужи» теперь просят, «пришедше к Добрыне». Самое загадочное добавление – целая фраза после описания «пороков»: «Высший же над жрецы славян Богомил, сладкоречия ради наречен Соловей, вельми претя люду покоритися». Это явно чужеродная вставка в текст, где вождем восстания выведен Угоняй, и именно его захватывает в заложники Путята. Можно догадаться, что Татищев счел уместным поставить во главе восставших жреца. Но откуда он взял его имя (точнее, два имени), мы не можем и догадываться. В любом случае, проблема эта имеет больше отношения к истории исторической науки XVIII в., еще во многом стоявшей между летописью и романом, чем к истории крещения Руси.

Итак, вмешательство В. Н. Татищева в текст сравнительно невелико. Но и признание этого факта не делает Иоакимовскую летопись безусловно достоверной. Еще Н. М. Карамзин считал, что вся история крещения новгородцев – лишь развернутый домысел вокруг присловья туманного происхождения. Даже признавая наличие в основе Иоакимовской подлинных преданий, зафиксированных к тому же впервые еще в XIII в., мы не можем отрицать противоречий и несообразностей имеющегося текста. Есть в нем и явно малодостоверные детали. Откровенную нелепость встречаем уже в самом начале: как могли новгородцы поставить свои «самострелы» «на мосту», который только что сами «разметаша»? Или они построили его снова – навстречу Добрыне? Кстати, именно под этим мостом – целым и невредимым, проплывал, как мы помним, Перун в С1Лс. Само наличие в Новгороде двух камнеметов, кстати, вызывает некоторые сомнения. Хотя осадная техника славянам была известна уже с конца VI в., но строили ее, как правило, в походах на месте осады, а не хранили в мирное время в городах. Об оборонительном использовании камнеметов до того на Руси ничего неизвестно, тем более на севере Руси.

Весьма странным выглядит использование как опоры в крещении Новгорода 300 ростовцев. В Ростове и его округе новая вера утверждалась с трудом и уже в XI – начале XII в. Наличие в Новгороде 5000 боеспособных горожан в конце X в. тоже можно подвергнуть сомнению. Нет ни письменных, ни археологических подтверждений существования в Новгороде до крещения церкви Преображения Господня, хотя факт исключить нельзя. Согласно всем источникам, идол в главном Новгородском капище был один – деревянный Перун. Это подтверждается и раскопками на месте капища (Перынь). Здесь же говорится о большом числе идолов, в том числе о каменных. Ни тысяцкий Угоняй, ни посадник Воробей Стоянович не упоминаются в других источниках. При этом «посадником» в X – XI вв. титуловался княжеский наместник в Новгороде, а иногда и новгородский князь. Совершенно очевидно, что посадником в описываемое время был Добрыня, а не некий Воробей. Что касается Путяты, то о его существовании можно судить лишь на основании присловья, приводимого в конце отрывка. Нельзя при этом забывать, что Путятой звали одного из представителей новгородской по происхождению боярской династии Остромировичей в XI в., и именно отсюда имя могло попасть в фольклор (в том числе в предания и былины о Добрыне).

Тем не менее, уже давно некоторые находки Новгородской археологической экспедиции в слоях конца Х в. сопоставлены с известием Псевдо-Иоакима о крещении «огнем». Мы можем полагать, что автор XIII и затем конца XVII в. опирался на подлинную историческую традицию, в основе которой лежали реальные факты. Но, тем более признавая некоторую силу документа за Иоакимовской, мы должны довериться ее свидетельству в целом. А оно достаточно однозначно. Вспомним, что именно сказано в Иоакимовской летописи о происхождении присловья: «того для люди поносят новгородцев : Путята крести мечем, а Добрыня огнем». Кто же мог «поносить» новгородцев, если бы вся Русь была крещена насильственно, «огнем и мечем»? – очевидно, что никто. Представляется, что как раз Иоакимовская летопись является решающим свидетельством против подобных утверждений. Новгород, где произошли какие-то столкновения, явно стал исключением из общего правила, что и привело к появлению в антиновгородских кругах (возможно, в Киеве) «поносного» присловья.

Мы не можем судить о конкретных обстоятельствах появления текста новгородского первоисточника Иоакимовской летописи в XIII в. Но ясна одна из его тенденций – подчеркнуть некоторую, говоря библейским языком, «жестоковыйность» своих сограждан, выпятить их противостояние христианизации не только своего города, но и Руси в целом. Потому новгородские князья Олег и Владимир противопоставляются киевским Аскольду и Ярополку как воинствующие язычники. Потому же какие-то беспорядки, сопровождавшие крещение в Новгороде и не замеченные ни киевским, ни официальным местным летописанием, превращаются в грозное восстание, едва не стоившее первым христианам жизни. «Поносная» приговорка, сочиненная недоброжелателями Новгорода, увенчала этот своеобразный памфлет против сограждан, составленный явно в пику утвердившейся во владычных летописях концепции крещения. Когда в XIX и особенно в ХХ в. наступила пора новых переоценок, текст древнего полемиста вновь оказался востребован. Однако ему придали прямо противоположный смысл. Псевдо-Иоаким показывал свой город печальным исключением – некоторые историки нового времени попытались превратить его интерпретацию событий в типичный для всей Руси пример.

Огнем и мечом? Миф неоязычников о кровавом крещении Руси

Один из самых распространенных пропагандистских мифов неоязычников – что крещение Руси сопровождалось геноцидом невиданных масштабов. Вот, например, цитата из популярного у язычников фильма: «За 12 лет христианизации только в Киевской области (Киевская Русь) из 12 миллионов 9 физически были уничтожены».

Вот как, по версии язычников, проходило крещение Руси. Эти величины – 9 миллионов убитых – кочуют из одной неоязыческой публикации в другую. Такая версия, конечно, не для тех, кто станет спрашивать: а откуда данные? На каких исторических источниках это основано? Как быть с тем фактом, что в то время такое огромное количество народа никак не могло проживать «в одной только Киевской области»?

Идеологи неоязычества знают, что их целевая аудитория таких скучных вопросов задавать не будет и доверчиво проглотит любую выдумку, и чем бредовее выдумка, тем доверчивее.

Ладно, проглотили. Но давайте посмотрим, что из этого следует и как такое могло быть осуществлено практически. Сколько воинов было у Владимира? Личная дружина – около 400 человек. Если же мобилизовать всех, кого можно, то есть подключить ополчение, то самый максимум, потолок – 40 000. И это, как мы понимаем, только что крещенные вчерашние язычники-славяне, у многих из которых в этой же Киевской области родственники и друзья. Их тоже крестили насильно? 400 христиан силой заставили 40 000 славянских воинов-язычников принять крещение? И они не взбунтовались не только при крещении, но и когда их послали истреблять своих родственников? Ладно, допустим, эти 40 000 славянских воинов были настолько покорными князю, что все приказы исполнили беспрекословно. Но как быть с теми уничтоженными 9 миллионами язычников? Ведь в то время не было оружия массового поражения, только мечи, копья и стрелы, каждого человека приходилось убивать «вручную». При этом известно, что в древней Руси у каждого взрослого мужчины было оружие, и вряд ли он бы сидел сложа руки, если бы воины князя пришли убивать его семью.

Вообразите картину: 40 000 вооруженных мечами и луками христиан всего за несколько лет убивают 9 000 000 язычников, из которых не менее 1 800 000 были здоровыми мужчинами, имевшими дома такие же мечи и луки. Это какими же овощами надо быть, чтобы при более чем 40-кратном превосходстве позволить истребить себя и свои семьи? То есть вот такими были наши предки по версии неоязычников? Вот такими их сделала «родная вера»?

Тут возникает три простых вопроса.

1. Христиане говорят, что наши предки добровольно приняли новую веру, как свободные люди, доверившись выбору князя, который согласовал этот выбор со старейшинами. Неоязычники говорят, что наши предки не хотели креститься, но кучка христиан по приказу князя силой заставила их, а три четверти при этом попросту истребила, несмотря на колоссальное превосходство наших предков в численности. Скажите, какая из этих версий унижает память наших предков? Какая представляет их безвольными забитыми слабаками, а какая – свободными людьми?

2. Если христиане были в состоянии в столь короткое время победить столь многократно превосходящие силы язычников, то, значит, христианство делает человека просто супервоином . Как же это сочетается с уверениями язычников, что христианство – это религия слабаков, а язычество нас якобы сделает сильнее?

3. И, наконец, самый интересный вопрос: а куда смотрели в это время славянские боги? Перун, Род, Сварог, Даждьбог и прочие товарищи – они почему не вмешались? Ведь, по уверениям неоязычников, при крещении Руси происходила катастрофа невероятных масштабов: народ, который веками исправно чтил этих богов и приносил им жертвы, вдруг на три четверти истребляют, а оставшуюся четверть насильно переводят в другую веру. Уж когда бы этим славянским богам вмешаться и помочь, как не сейчас? Ведь речь идет обо всех их поклонниках! И даже более чем просто поклонниках. Неоязычники уверяют, что для славянских богов они не рабы, а дети. То есть представьте: на ваших глазах три четверти ваших детей убивают, а четверть заставляют от вас отрекаться. Вы бы не вмешались? Вы бы не сделали всё возможное, чтобы остановить это, защитить своих детей? А почему славянские боги не вмешались, не помогли? Что они делали, когда к ним взывали их убиваемые дети? Где они были?

Напоминаю: мы поверили мифам неоязычников о кровавом крещении Руси и смотрим, что из этого получается. Возможны варианты:

а) славянские боги хотели помочь, но христианский Бог оказался сильнее, и они ничего не смогли сделать;
б) славянские боги были сильны и могли помочь, но им было наплевать на своих детей и поклонников, и они даже палец о палец не захотели ударить, чтобы спасти их;
в) славянских богов просто не существует, поэтому, естественно, нашим предкам некому было помочь.

Какой бы вариант мы ни выбрали, остается непонятным, зачем нам сейчас возвращаться к этим богам? Исходя именно из неоязыческих рассказов получается, что христианский Бог о Своих рабах заботится больше, чем славянские боги – о своих детях.

Но ладно, положим, им наплевать на своих поклонников/детей. Но ведь христиане уничтожали капища этих богов, прекращали совершаемые им жертвы, свергали их идолов. Это уже, как ни крути, затрагивает самих славянских богов. Их не только лишили поклонников, но еще и самих унизили по максимуму. И что же эти боги даже тогда не вмешались?

В «Повести временных лет» есть рассказ о том, как свергали в Киеве идол Перуна. Когда его выбросили в Днепр, несколько язычников долго бежали по берегу и кричали «Выдыбай, боже, выдыбай!» Такова была последняя мольба к Перуну на русской земле. Последние его сторонники не просили, чтобы он защитил их от христиан, – они просили, чтобы Перун защитил себя, чтобы явил чудо и при всех вытащил из воды свой поверженный идол. Действительно, было бы эффектно. Может быть, и христианизация Руси остановилась бы. Но ничего не произошло. Даже более того: когда волны наконец прибили идол к берегу, то бывший там мужичок, подойдя, отпихнул его обратно в реку со словами: «Ты, Перунище, досыта ел и пил, а теперь плыви прочь». Не только против княжеских воинов-христиан, но и против одного безоружного мужичка Перун оказался бессилен.

И ведь это те самые славянские боги, которых нынешние неоязычники любят рисовать в виде могучих витязей в броне, про которых говорят, что они, мол, не как Христос, Который учил подставлять вторую щеку и не противился, когда Его распинали, эти боги учат, что надо постоять за себя и дать сдачи. Как же так получилось, что вся эта свора супермощных славянских богов схлопотала по полной от последователей Того, Кто учил подставлять вторую щеку, и ничем не могла помочь ни себе, ни своим сторонникам?

Итак, еще раз. Если неоязычники говорят правду про кровавое крещение Руси, то у нас только три варианта, как объяснить бездействие славянских богов: либо их попросту нет, либо они ничто перед христианским Богом, либо им наплевать на своих последователей и однажды они уже очень жестко кинули наших предков . Довольно странно после этого агитировать за возврат к почитанию таких богов.

Ненависть к святому равноапостольному князю Владимиру настолько ослепляет неоязычников, что они приписывают ему грехи, которые он физически не мог выполнить (истребление 9 000 000 человек). Между тем всего за несколько десятилетий до крещения Руси одно из славянских племен убило князя Игоря только лишь за то, что он хотел увеличить налог. Через подосланных убийц убивали князей и после Владимира. И нам предлагают поверить, что будто бы эти же люди так легко позволили насильно себя крестить, да еще и сопровождая это истреблением трех четвертей населения? Да Владимира убили бы еще на стадии подготовки, если только он не смог бы убедить людей добровольно последовать его выбору.

Неоязычники просто не могут признать, что Владимир, сам «переболевший» язычеством, увидел, что это тупиковый путь для Руси . Он уже тогда прозрел то, что сейчас для нас очевидно, когда мы смотрим, что стало с народами, оставшимися в своем традиционном язычестве. Народности Крайнего Севера, племена Амазонии, аборигены Австралии, жители «черной» Африки – ни собственной письменности, ни культуры, ни полноценной государственности, ни цивилизации. Князь Владимир не хотел такого будущего для русских. Поэтому он понял, что при выборе веры нужно рассматривать что угодно, кроме язычества . И заметьте, как мудро он выбирал. Сначала изучил сам. Потом отправил послов изучать веры. Потом посоветовался со старейшинами: когда послы вернулись, «созвал князь бояр своих и старцев, и сказал Владимир: “Вот пришли посланные нами мужи, послушаем же все, что было с ними”». И только когда совпало мнение и его самого, и послов и старейшин, он крестился сам и призвал жителей Киева последовать его примеру. Многие последовали, а кто не последовал, тем дозволили оставаться в прежней вере, и проповедь среди них продолжалась в последующие десятилетия, даже и после смерти Владимира.

Неоязычникам как воздух нужен миф о «насильственном крещении Руси», потому что если окажется, что это был добровольный выбор народа, то нелепость их пафоса «возвращения к вере предков» становится слишком очевидной. Но вот в чем проблема: археология не подтверждает насильственного крещения Руси, хотя спрятать миллионы убитых невозможно . В Англии недавно обнаружили захоронение с несколькими десятками обезглавленных викингов, в Риме в древних слоях обнаружили тысячи скелетов убитых младенцев, от которых, по языческому праву, отказались их родители и предали смерти, – подобные находки постоянно встречаются то здесь, то там. Если бы было насильственное крещение Руси с геноцидом несогласных, наша земля была бы переполнена такими свидетельствами. Но сколько ни раскапывали древнерусских городов, таких находок не обнаружили, хотя в советское время это пришлось бы очень кстати для борьбы с Церковью.

Кроме археологии и письменные источники молчат о насильственном крещении Руси. Хотя в то время не было установок на толерантность и христианским летописцам не было нужды скрывать победу христианского воинства над противящимися язычниками – если бы таковая имела место. Есть одно свидетельство, которое приводит историк XVIII века В.Н. Татищев, ссылаясь на некую «Иоакимовскую летопись», о том, что будто бы посланный из Киева в Новгород воевода встретил нежелание части новгородцев принимать крещение и явный бунт против княжеской власти. И после того, как новгородцы сожгли заживо его жену и детей, этот воевода, рассердившись, победил их и принудил ко крещению силой.

Тут надо понимать две вещи. Во-первых, ряд ученых полагает весь этот фрагмент фальшивкой, как и историю про «Иоакимовскую летопись», которую никто, включая Татищева, не видел, а те, кто признает подлинным, считают, что текст был составлен не ранее XVII века. Во-вторых, даже если мы поверим свидетельству этой «Иоакимовской летописи», на самом деле оно свидетельствует ПРОТИВ мифа о насильственном крещении Руси . Потому что завершается этот «летописный» фрагмент словами: «Оттого люди поносят новгородцев: Путята крестил мечом, а Добрыня – огнем». Как бы их могли поносить этой присказкой жители других древнерусских городов, если бы вся Русь была крещена насильно? Этот фрагмент и эта поговорка свидетельствуют как раз о том, что в целом крещение Руси проходило мирно и добровольно, а пример Новгорода – исключение. Неоязычники и атеисты, которые, напротив, приводят этот рассказ как якобы характерный пример того, что происходило тогда повсеместно на Руси, тем самым сознательно извращают текст, наделяя данное свидетельство прямо противоположным смыслом, чем тот, который в нем заложен.

Но есть и более убедительное свидетельство против версии о сопротивлении наших предков христианству, которым якобы так дорого было язычество, что лишь угроза жизни вынудила креститься. Это можно было бы заявлять лет 60 назад, когда от домонгольской Руси в распоряжении науки было лишь три текста и все составленные в официальных кругах, которые легко обвинить в предвзятости. Но во второй половине ХХ века произошло открытие берестяных грамот Древней Руси. Больше всего их нашли в Новгороде, но также и во многих других городах. Из более чем тысячи грамот 450 написаны в домонгольское время – начиная с первой половины XI века (то есть при жизни очевидцев крещения Руси) и заканчивая первой половиной XIII века. Эти грамоты, в отличие от летописей, написаны самыми обычными людьми, это их повседневные заметки, бытовая и личная переписка и т.п. Все эти записки, которые никакая цензура не могла проверить и которые по большей части не предполагалось долго хранить, отражают реальное умонастроение и жизнь наших далеких предков. Они выложены в открытый доступ, любой желающий может зайти на сайт и прочитать их.

И вот что любопытно: среди грамот немало текстов на христианские церковные темы. Но нет вообще ничего языческого . Хотя это обычная переписка обычных людей. Никто не пишет: «Сегодня свалили идол Световита, как жалко» – или: «Пусть Перун и Велес помогут тебе» – или, наоборот, – «покарают тебя» и т.п. Именно эти грамоты, найденные советскими археологами-атеистами, неопровержимо доказывают добровольное принятие христианства на Руси. Конечно, отдельные старые привычки, вроде обрядов, связанных с погребением, уходили не сразу, но вот собственно «старых богов» наши предки выбросили бесповоротно и даже не вспоминали о них. Среди берестяных грамот есть несколько заговоров, но даже они апеллируют сплошь к христианским реалиям.

Еще в 866 году греческим патриархом Фотием был послан к русам епископ, который крестил князя Аскольда и часть народа – как минимум, часть дружины. Известно, что в первой половине Х века в Киеве была церковь пророка Илии, о чем упоминается в греко-русском договоре 944 года. В 957 году по собственной инициативе крестилась княгиня Ольга, после чего содействовала распространению христианства на Руси: в городах появлялись новые церкви, священники. Хотя миссия приглашенного ею германского епископа Адальберта оказалась неудачной и Адальберт сбежал, но построенная при нем в Киеве церковь осталась. О распространении христианства на Руси до Владимира свидетельствуют и другие археологические находки, в частности с середины Х века в погребениях знати встречаются нательные кресты.

Русь приняла христианство так легко именно потому, что это был добровольный выбор людей, которые уже неплохо познакомились с ним за 120 лет и ассоциировали с авторитетом Ольги. Во время совета, устроенного Владимиром по вопросу о выборе веры, бояре сказали: «Если бы плох был закон греческий, то не приняла бы бабка твоя Ольга крещения, а была она мудрейшей из всех людей».

Так что миф о насильственном крещении Руси не только несостоятелен исторически, но и унижает память наших предков, представляя их в виде безмолвного стада баранов, позволяющих делать с собой всё что угодно.

Ведическое Информационное Агентство Мидгард-ИНФО

Численность Европы до христианизации – 800 млн. человек, после крещения – 4 млн. человек...

Рось (Русь) – в период с 988 г. по 1000 г., когда происходило насильное крещение из 12 млн. человек осталось 3 млн.

На Руси христианство насаждалось силой, при этом уничтожались культовые сооружения Славян, зачастую вместе с сопротивлявшимися людьми. Отметим, что христианство было городской религией, для сельских жителей в целом это вероучение было и непонятно и неполезно, поскольку ничем не помогало им, в отличии от природных культов ВеРы. Но и в городах Руси введение христианства как единственной религии, сопровождающееся разрушением и осквернением родных святынь, вызывало упорное сопротивление. Ключевой момент – восставали не против христианства, как такового (несколько веков до этого немногочисленные христиане относительно мирно сосуществовали с язычниками), восставали против уничтожения старой веры.

Редко кто из современных православных богословов упоминает о наличии противоречивых объяснений начала «крещения Руси», а проповедники вообще обходят эту щекотливую тему. Чаще всего излагается корсунская версия, причем преподносят ее своим слушателям и читателям как единственную и абсолютно достоверную. Между тем такой крупный и авторитетный церковный историк, как профессор Е. Е. Голубинский, решительно отвергал ее (см.: т. I, ч. I, с. 127).

О том, как шла христианизация Руси интересные данные сообщает археология: из 83 стационарно исследованных археологами городищ Киевской Руси IX – начала XI в. 24 (почти 30%) «прекратили своё существование к началу XI в. По всех видимости, речь идет в первую очередь о тех городищах древних славян, которые изначально были святилищами. Археологи обнаружили систему гнёзд поселений, скапливающихся вокруг «городищ», не нёсших ни, так называемого, «культурного слоя», свидетельства постоянного проживания на них людей, ни сколько-нибудь серьёзных укреплений. Зато на этих странных городищах часто находили следы постоянно поддерживавшегося огня и остатки «столбов», возвышавшихся в центре очерченного символическим валом круга – то есть, следы языческих капищ.

Именно такие крупные известные языческие центры поклонения разрушались в первую очередь, а люди из городищ либо гибли, защищая свои святыни, либо предпочитали уходить подальше, туда, где их не достали бы христианские миссионеры, насаждающие новую веру «огнем и мечом». Жестокие действия князя, его стремление уничтожить языческих богов и волхвов объясняется еще и менталитетом людей того времени. Князь должен был уничтожить все изваяния старых богов, всех их служителей, как уничтожают смертельно опасных врагов. Будучи воспитанным в языческом обществе, Владимир не мог не верить в силу богов, не мог не опасаться их мести. Даже христианские летописцы не сомневались в силе волхвов: «То не диво, что от волхвования сбывается чародейство», пишет Нестор, и вторит ему Иаков Мних в похвале князю Владимиру - «немало и волхвы чудес сотворили».

Кстати, на Новгородчине сохранилось предание, что креститель Новгорода Добрыня впоследствии от угрызений совести утопился в Ильмене. По крайней мере, в летописях после 990 г. он действительно больше не упоминается. Летописи хранят глухое молчание и о смерти князя Владимира, лишь зафиксировав сам факт. Но интересно, что на старых иконах, начиная с фресок 12 в. в соборах Владимира, князь-креститель изображается с очень характерным крестом в руках – атрибутом мученика. Так изображали христиан, принявших мученическую смерть за веру. После смерти Владимира крещение Руси продолжалось теми же методами, хотя уже гораздо медленнее. В Муроме и Ростове сопротивление насаждению христианства, согласно традиционной церковной истории, продолжалась до XII века. Дольше других славянских племен родную веру сохраняли Вятичи, оказывавшие сопротивление христианским миссионерам вплоть до 13 века. В то же время до 12 века в уже крещеных землях то и дело вспыхивали антихристианские восстания. (см. статью «Антихристианские выступления домонгольского периода»).

Не только ученые, но и некоторые церковные авторы не отрицали в прошлом принудительного характера крещения жителей столицы Киевского государства. На насильственность приобщения к новой вере киевлян указывали в своих трудах многие историки церкви. Так, например, архиепископ Макарий (Булгаков) писал: «Не все, принявшие тогда у нас святую веру, приняли ее по любви, некоторые - только по страху к повелевшему; не все крестились охотно, некоторые - неохотно» (т. I, с. 27). «Нежелавших креститься, - признавал Е. Е. Голубинский, - было весьма много как в Киеве, так и вообще во всей Руси» (т. I, ч. I, с. 175). Такого же мнения на этот счет и архиепископ Филарет (Гумилевский) (см.: История русской церкви, с. 31),

Открыто признавался насильственный характер приобщения к христианству жителей Киева и на страницах дореволюционной церковной периодики - в статьях, посвященных князю Владимиру и его деятельности по «крещению Руси». В частности, священник М. Морев писал, комментируя рассказ летописца о крещении киевлян: «Многие не желали креститься: одни по нерешительности, в которой прежде долго находился и сам князь Владимир, другие по упорству; но последние не желали слушать и проповеди… Ожесточенные приверженцы старой веры бежали в степи и леса» (Приходская жизнь, 1911, № 12, с. 719). В таком же духе пересказал летописное повествование архимандрит Макарий. Констатировав, что многие жители Киева «явились на реку из страха перед князем», он далее отметил: «Крестились одновременно очень много киевлян. Но нашлись и такие, которые не хотели слушать ни проповедей духовенства, ни приказания князя: они бежали из Киева в степи и леса» (Православный благовестник, 1914, № 2, с. 35 - 36).

Иначе и не могло быть. Как уже отмечалось, потребность в новой религии первоначально ощущали лишь социальные верхи Киевской Руси. Владимиру и его ближайшему окружению она была нужна для укрепления великокняжеской власти. Формировавшееся сословие феодалов искало в ней оправдание своего привилегированного положения в древнерусском обществе и идеологическую узду для челяди и смердов. Купцам христианизация Руси сулила расширение и укрепление торговых связей с христианскими странами. Все они получали возможность с помощью новой веры насаждать в массах дух покорности, примирять угнетенных с тяготами подневольной жизни и тем самым удерживать народные массы от активных форм социального протеста. Ради таких перспектив можно было изменить многовековой традиции, порвать с языческим прошлым, отказаться от привычных форм духовной жизни.

Как неоднократно отмечалось, крещение киевлян явилось всего лишь началом процесса христианизации Древнерусского государства. Новую веру, ставшую госу-дарствеинай религией, надо было распространить по городам и селам Киевской Руси. И хотя крещением повсеместно занимались не только привезенные из Византии священнослужители, но и княжеские власти, выполнить поставленную задачу оказалось не так-то просто.

Судя по летописным свидетельствам и житийным материалам, редко где насаждение христианства обходилось без насилия и принуждения с одной стороны и сопротивления - с другой. Вот лишь несколько фактов.

Вторым до величине и значению городом Киевской Руси в период княжения Владимира Святославича был Новгород. Поэтому вслед за киевлянами предстояло креститься и новгородцам. Для этой цели в Новгород в 991 году был направлен епископ Иоаким Корсунянин, которого сопровождал новгородский воевода Добрыня (дядя Владимира по матери) - тот самый, который за десять лет до этого устанавливал кумира над Волховом по повелению киевского князя. В помощь им была придана киевская дружина во главе с тысяцким 1 князя Владимира Путятой.

1 Тысяцкий - должностное лицо, которого избирало вече; во времена военных действий командовал народным ополчением («тысячей»).

Узнав о цели, прибытия Добрыни с епископом, новгородцы порешили на вече не пускать в город этих миссионеров и не принимать новой религии. Понимая, что киевские дружинники прибыли с Добрыней не на прогулку, жители Новгорода взялись за оружие. Их действия направлял тысяцкий Угоняй и языческий жрец Богомил Соловей. Центром сопротивления, стала Софийская сторома. Чтобы крестители не перебрались на нее с Торговой стороны, где они принудительно привели к новой вере несколько сот новгородцев, был разметан мост через Волхов. Путята с помощью военной хитрости проник со своим отрядом в центр Софийской стороны и захватил самого Угоняя и его соратников. Но восставшие новгородцы продолжали сопротивляться. Лишь после того, как тайком переправившийся через реку отряд Добрыни поджег дома участников восстания, сопротивление противников христианизации Новгородской земли было подавлено.

Конечно, восставшие новгородцы руководствовались в своих действиях не толькоо религиозными мотивами, но и политическими соображениями - нежеланием попасть в полную зависимость от киевского князя. Именно последним обстоятельством объясняется участие в восстании многих представителей новгородской знати. И тем не менее непринятие новой веры было налицо, причем наиболее резко и открыто демонстрировал это непринятие простой новгородский люд, которому насаждавшееся христианство не несло ничего xopoшего.

Когда по приказу Добрыни языческие идолы были повержены (деревянные предали огню, а каменные утопили в Волхове) и началась процедура принятия христианской веры, желающих креститься оказалось не так уж много. Воинам, княжеской дружины пришлось перейти от уговоров к прямому принуждению и силой загонять упорствовавших новгородцев в реку.

Вся эта процедура принудительного обращения Новгорода в христианство дала новгородцам основание заявить, что их «Путята крестил мечом, а Добрыня огнем».

Немало драматических ситуаций, свидетельствовавших о непринятии христианства значительной частью горожан в селян Древней Руси и о насилъственном обращении ослушников в новую веру, складывалось и в других местах.

В частности, с большим трудом удалось христианским миссионерам приобщить к новой вере жителей

древнего Ростова. Первые два епископа Федор и Иларион (XI в.) ничего не могли поделать с ростовчанами-язычниками и сами отказались от своего пребывания в этом городе: «избегоша, не терпяще неверия и многая досаждения от людей». Против третьего епископа Леонтия город взбунтовался: над «владыкой» нависла реальная угроза не только изгнания, но и насильственной смерти. Лишь четвертый епископ Исайя смог добиться некоторого успеха, да и то не в самом Ростове, а в Ростовской земле. Но и ему не удалось заставить всех ростовчан отказаться от язычества и окончательно перейти в христианство.

Такие же трудности возникли при христианизации населения древнего Мурома: не смогли приобщить муромцев к новой вере ни сын киевского князя Владимира Глеб, ни его преемник.

Иногда местное население устраивало самосуд над некоторыми миссионерами, проявлявшими излишнюю ревность при насаждении христианства. Именно так поступили, например, вятичи, убившие монаха-миссионера Кукшу, который в середине XII века прибыл на Вятскую землю из Киево-Печерского монастыря.

Об обстоятельствах приобщения к христианству жителей других городов и местностей Древней Руси сведений не сохранилось. Но вряд ли там крещение проходило иначе, чем в упомянутых выше городах.

Все это, вместе взятое, дало основание историкам (в том числе и церковным) говорить о том, что введение христианства на Руси при князе Владимире и его преемниках не было мирным и спокойным процессом, что новую веру насаждали с применением насилия, вызывавшего противодействие различных групп местного населения и прежде всего простого люда. Русь, писал Е. Е. Голубинский, «крещена была не только проповедью, но и принуждением» (т. I, ч. I, с. 199). Полемизируя с теми, кто утверждал, будто наши предки приняли крещение «без борьбы и насилий», Е. Е. Голубинский писал: «Совершенная покорность русских в деле перемены веры воле князя и так называемое мирное распространение христианства на Руси есть не что иное, как невозможная выдумка наших неумеренных патриотов, хотящих приносить здравый смысл в жертву своему патриотизму. Нет сомнения, что введение новой веры сопровождалось немалым волнением в народе, что были открытые сопротивления и бунты» (там же, с. 175 - 176).

Столь же категоричны в своих высказываниях на эту тему и авторы многих статей, публиковавшихся в дореволюционное время на страницах церковной периодики. «Язычество, - говорилось в статье «Политическая и общественная деятельность высших представителей русской церкви (X - XV вв.)», - было еще сильно, оно не отжило еще своего времени у нас на Руси, оно сопротивлялось введению христианства; поэтому правительство принимает насильственные меры в деле распространения христианства, прибегает к огню и мечу с целью внедрения евангельского учения в сердца язычников. И служители Христа не вооружаются против таких средств; напротив, они их оправдывают и на трупах воздвигают крест Христов» (Звонарь, 1907, № 8, с. 32).

Все эти факты и высказывания, нелестно характеризующие светских и церковных «крестителей» Киевской Руси, хорошо известны богословско-церковным кругам Московской патриархии. И тем не менее современные богословы и проповедники либо замалчивают их, либо выступают с заявлениями прямо противоположного содержания - уверяют своих читателей и слушателей, будто введению христианства никто не противодействовал и осуществлялась эта акция в атмосфере всеобщей поддержки. «Привлечение язычников и инаковерующих в Киевской Руси к церкви Христовой, - утверждает митрополит Антоний (Мельников), ничем не аргументируя свое утверждение, - совершалось не путем насилия, а силой убеждения, при содействии благодати божией, живой и чудесной» (ЖМП, 1982, № 5, с. 50).

Владимир понимал, что для новопостроенных церквей нужны служители. И если византийских епископов народ встречал явно враждебно, то что говорить о попах, которым пришлось бы общаться с насильно обращенными язычниками лично и ежедневно. Да и не набралось бы в Византии столько желающих ехать служить в церквах только что окрещенных русов. Князь собирает со всей земли детей (в основном, сирот) для обучения книжной, в первую голову, конечно, библейской, премудрости. Византийские книги переводят на русский язык, конечно, не полностью, в сокращенном, зачастую упрощенном варианте.

Показательно в этом отношении освещение современной церковной печатью обстоятельств крещения новгородцев. В предисловии к «Православному церковному календарю на 1983 год», посвященном церковной истории Новгорода и Пскова, приобщение новгородцев к христианству преподнесено как мирная идиллия: «Жители Новгорода приняли крещение в 988 году (?) от святого Иоакима Корсунянина… который стал первым новгородским епископом» (с. 2). И ни слова о том, как это крещение проходило и какова была реакция новгородцев на появление в городе Иоакима.

Утверждения такого рода рассчитаны на людей, ничего не знающих о прошлом своего народа - в том числе и о том, что крестили наших предков принудительно и делали это в интересах господствующих сословий формировавшегося феодального общества.

Один из самых распространенных пропагандистских мифов неоязычников – что сопровождалось геноцидом невиданных масштабов. Вот, например, цитата из популярного у язычников фильма: «За 12 лет христианизации только в Киевской области (Киевская Русь) из 12 миллионов 9 физически были уничтожены».

Вот как, по версии язычников, проходило крещение Руси. Эти величины – 9 миллионов убитых – кочуют из одной неоязыческой публикации в другую. Такая версия, конечно, не для тех, кто станет спрашивать: а откуда данные? На каких исторических источниках это основано? Как быть с тем фактом, что в то время такое огромное количество народа никак не могло проживать «в одной только Киевской области»?

Идеологи неоязычества знают, что их целевая аудитория таких скучных вопросов задавать не будет и доверчиво проглотит любую выдумку, и чем бредовее выдумка, тем доверчивее.

Ладно, проглотили. Но давайте посмотрим, что из этого следует и как такое могло быть осуществлено практически. Сколько воинов было у Владимира? Личная дружина – около 400 человек. Если же мобилизовать всех, кого можно, то есть подключить ополчение, то самый максимум, потолок – 40 000. И это, как мы понимаем, только что крещенные вчерашние язычники-славяне, у многих из которых в этой же Киевской области родственники и друзья. Их тоже крестили насильно? 400 христиан силой заставили 40 000 славянских воинов-язычников принять крещение? И они не взбунтовались не только при крещении, но и когда их послали истреблять своих родственников? Ладно, допустим, эти 40 000 славянских воинов были настолько покорными князю, что все приказы исполнили беспрекословно. Но как быть с теми уничтоженными 9 миллионами язычников? Ведь в то время не было оружия массового поражения, только мечи, копья и стрелы, каждого человека приходилось убивать «вручную». При этом известно, что в древней Руси у каждого взрослого мужчины было оружие, и вряд ли он бы сидел сложа руки, если бы воины князя пришли убивать его семью.

Откуда эта величина в 9 000 000 убитых? Из каких источников?

Вообразите картину: 40 000 вооруженных мечами и луками христиан всего за несколько лет убивают 9 000 000 язычников, из которых не менее 1 800 000 были здоровыми мужчинами, имевшими дома такие же мечи и луки. Это какими же овощами надо быть, чтобы при более чем 40-кратном превосходстве позволить истребить себя и свои семьи? То есть вот такими были наши предки по версии неоязычников? Вот такими их сделала «родная вера»?

Тут возникает три простых вопроса.

1. Христиане говорят, что наши предки добровольно приняли новую веру, как свободные люди, доверившись выбору князя, который согласовал этот выбор со старейшинами. Неоязычники говорят, что наши предки не хотели креститься, но кучка христиан по приказу князя силой заставила их, а три четверти при этом попросту истребила, несмотря на колоссальное превосходство наших предков в численности. Скажите, какая из этих версий унижает память наших предков? Какая представляет их безвольными забитыми слабаками, а какая – свободными людьми?
2. Если христиане были в состоянии в столь короткое время победить столь многократно превосходящие силы язычников, то, значит, христианство делает человека просто супервоином . Как же это сочетается с уверениями язычников, что христианство – это религия слабаков, а язычество нас якобы сделает сильнее?
3. И, наконец, самый интересный вопрос: а куда смотрели в это время славянские боги? Перун, Род, Сварог, Даждьбог и прочие товарищи – они почему не вмешались? Ведь, по уверениям неоязычников, при крещении Руси происходила катастрофа невероятных масштабов: народ, который веками исправно чтил этих богов и приносил им жертвы, вдруг на три четверти истребляют, а оставшуюся четверть насильно переводят в другую веру. Уж когда бы этим славянским богам вмешаться и помочь, как не сейчас? Ведь речь идет обо всех их поклонниках! И даже более чем просто поклонниках. Неоязычники уверяют, что для славянских богов они не рабы, а дети. То есть представьте: на ваших глазах три четверти ваших детей убивают, а четверть заставляют от вас отрекаться. Вы бы не вмешались? Вы бы не сделали всё возможное, чтобы остановить это, защитить своих детей? А почему славянские боги не вмешались, не помогли? Что они делали, когда к ним взывали их убиваемые дети? Где они были?

Напоминаю: мы поверили мифам неоязычников о кровавом крещении Руси и смотрим, что из этого получается. Возможны варианты:

а) славянские боги хотели помочь, но христианский Бог оказался сильнее, и они ничего не смогли сделать;
б) славянские боги были сильны и могли помочь, но им было наплевать на своих детей и поклонников, и они даже палец о палец не захотели ударить, чтобы спасти их;
в) славянских богов просто не существует, поэтому, естественно, нашим предкам некому было помочь.

Из самих неоязыческих рассказов получается, что христианский Бог о Своих рабах заботится больше, чем славянские боги – о своих детях

Какой бы вариант мы ни выбрали, остается непонятным, зачем нам сейчас возвращаться к этим богам? Исходя именно из неоязыческих рассказов получается, что христианский Бог о Своих рабах заботится больше, чем славянские боги – о своих детях.

Но ладно, положим, им наплевать на своих поклонников/детей. Но ведь христиане уничтожали капища этих богов, прекращали совершаемые им жертвы, свергали их идолов. Это уже, как ни крути, затрагивает самих славянских богов. Их не только лишили поклонников, но еще и самих унизили по максимуму. И что же эти боги даже тогда не вмешались?

В «Повести временных лет» есть рассказ о том, как свергали в Киеве идол Перуна. Когда его выбросили в Днепр, несколько язычников долго бежали по берегу и кричали «Выдыбай, боже, выдыбай!» Такова была последняя мольба к Перуну на русской земле. Последние его сторонники не просили, чтобы он защитил их от христиан, – они просили, чтобы Перун защитил себя, чтобы явил чудо и при всех вытащил из воды свой поверженный идол. Действительно, было бы эффектно. Может быть, и христианизация Руси остановилась бы. Но ничего не произошло. Даже более того: когда волны наконец прибили идол к берегу, то бывший там мужичок, подойдя, отпихнул его обратно в реку со словами: «Ты, Перунище, досыта ел и пил, а теперь плыви прочь». Не только против княжеских воинов-христиан, но и против одного безоружного мужичка Перун оказался бессилен.

И ведь это те самые славянские боги, которых нынешние неоязычники любят рисовать в виде могучих витязей в броне, про которых говорят, что они, мол, не как Христос, Который учил подставлять вторую щеку и не противился, когда Его распинали, эти боги учат, что надо постоять за себя и дать сдачи. Как же так получилось, что вся эта свора супермощных славянских богов схлопотала по полной от последователей Того, Кто учил подставлять вторую щеку, и ничем не могла помочь ни себе, ни своим сторонникам?

Итак, еще раз. Если неоязычники говорят правду про кровавое крещение Руси, то у нас только три варианта, как объяснить бездействие славянских богов: либо их попросту нет, либо они ничто перед христианским Богом, либо им наплевать на своих последователей и однажды они уже очень жестко кинули наших предков . Довольно странно после этого агитировать за возврат к почитанию таких богов.

И вот что любопытно: среди грамот немало текстов на христианские церковные темы. Но нет вообще ничего языческого . Хотя это обычная переписка обычных людей. Никто не пишет: «Сегодня свалили идол Световита, как жалко» – или: «Пусть Перун и Велес помогут тебе» – или, наоборот, – «покарают тебя» и т.п. Именно эти грамоты, найденные советскими археологами-атеистами, неопровержимо доказывают добровольное принятие христианства на Руси. Конечно, отдельные старые привычки, вроде обрядов, связанных с погребением, уходили не сразу, но вот собственно «старых богов» наши предки выбросили бесповоротно и даже не вспоминали о них. Среди берестяных грамот есть несколько заговоров, но даже они апеллируют сплошь к христианским реалиям.

Еще в 866 году греческим патриархом Фотием был послан к русам епископ, который крестил князя Аскольда и часть народа – как минимум, часть дружины. Известно, что в первой половине Х века в Киеве была церковь , о чем упоминается в греко-русском договоре 944 года. В 957 году по собственной инициативе крестилась княгиня Ольга, после чего содействовала распространению христианства на Руси: в городах появлялись новые церкви, священники. Хотя миссия приглашенного ею германского епископа Адальберта оказалась неудачной и Адальберт сбежал, но построенная при нем в Киеве церковь осталась. О распространении христианства на Руси до Владимира свидетельствуют и другие археологические находки, в частности с середины Х века в погребениях знати встречаются нательные кресты.

Миф о насильственном крещении Руси не только несостоятелен исторически, но и унижает память наших предков

Русь приняла христианство так легко именно потому, что это был добровольный выбор людей, которые уже неплохо познакомились с ним за 120 лет и ассоциировали с авторитетом Ольги. Во время совета, устроенного Владимиром по вопросу о выборе веры, бояре сказали: «Если бы плох был закон греческий, то не приняла бы бабка твоя крещения, а была она мудрейшей из всех людей».

Так что миф о насильственном крещении Руси не только несостоятелен исторически, но и унижает память наших предков, представляя их в виде безмолвного стада баранов, позволяющих делать с собой всё что угодно.

Князь Владимир "Красное солнышко" был не русским, его матерью была еврейка Малка, дочь раввина, тоже носящая имя Малк, из русского города Любич, находившегося в вассальной зависимости от хазарского каганата. Эта еврейка была ключницей князя Святослава Игоревича, которого однажды напоила и забеременела от него. Наследником княжеской власти был Ярополк, сын Святослава и законной жены. Но Владимир убил Ярополка и узурпировал власть на Руси. Так еврей стал царем и крестил Русь в специаальную форму экспортного иудейского христианства. При насильственном крещении население Руси было уничтожено на одну треть!!! Идея создания монастырей для молодых русичей, чтобы не плодились, тоже придумана им. Где вы видели монастыри у евреев? Они не глупы, как мы. Мы отказались от старой веры, старых национальных богов, приняли чужую веру, проповедующую нищенство и внутреннее рабство, отказались от своего календаря. Вобщем, началось русское рабство, продолжающееся и по сей день.

Был еврейский царь на Руси, князь Владимир, заливший страну кровью, уничтоживший многочисленные письменные источники праславянской культуры, восходящие своими корнями к роду Иафета, от которого все русские пошли. Кстати, пьянство на Русь принесли православные священники, причащавшие вином и боровшиеся всеми силами с пивом и медом, которые не влияли на генетику и не прививали пьянства. Как только отказались от пива и меда и стали пить греческие вина и самогонку-бродиловку - появились на Руси первые православные пьяницы.

при язычестве - исконной русской вере - Русь процветала и бурно развивалась, и сатанинские оккультисты хотели погрузить Русь в информационное поле своих религий.
Христианство захватило Русь в 988 г. н. э. во времена правления князя Владимира. Как это произошло?
Официальную версию можно прочитать из официальной истории России, например из Ишимова «История России», Новосибирск, 1993
Вкратце картина была якобы такая.

До князя Владимира царило язычество, и Русь процветала. Соседние народы уговаривали Владимира перейти в их веру, и к нему приходило много послов от камских болгар, от немецких католиков, от евреев и от греков, и каждый расхваливал свою веру. Владимир вначале оценивал эти веры по красоте придуманного.
...У болгар они нашли бедные храмы, унылые молитвы, печальные лица; у немцев много обрядов, да без красоты и величия. Наконец они приехали в Царьград...
Внешняя красота и величие, роскошь и богатство поразили и восхитили боярскую комиссию, и когда она вернулась в Киев, то сказала Владимиру: «После сладкого человек не захочет горького, так и мы, увидя греческую веру, не хотим иной». «Ну что ж, быть посему, выбираем христианство», - сказал Владимир.

Вот так преподносится процесс христианизации Руси. Из всей этой официальной истории следует, что сама процедура выбора религии у Владимира и его свиты носила якобы наивный характер. И главную роль в этом выборе сыграла не осмысленность религии (ее никто и не разбирал), а внешняя красота ритуалов и стремление бояр к роскоши и богатству. То есть, по официальной версии, внедрение христианства на Русь было результатом глупости Владимира и его окружения.

А как было на самом деле? Вся эта официальная версия, мягко говоря, не очень правдоподобна. Вспомним, что отец князя Владимира великий князь Святослав презирал христианство прекрасно понимая его сущность. Однозначны его слова: «Вера христианска - уродство есть». Не мог сын Святослава, зная мнение своего отца, вдруг ни с того ни с сего поменять религию всех русских предков. Не бывало такого на Руси никогда. Да и основания для такого серьезнейшего решения, как смена многотысячелетней религии, не могут быть такими примитивными, как это описано в официальной истории. Да и народ бы не стерпел такого надругательства над тысячелетней религией предков. Повесили бы такого поганого князя, и дружина бы не помогла.

Давайте посмотрим, кто же такой этот князь Владимир, откуда он взялся.

Появление евреев в Киевской Руси следует отнести к очень отдаленной эпохе. Евреи, жившие до Владимира, были из Хазарского царства.
Около 730 г. евреи оседлали все хазарские, караимские племена и власть захватил еврейский царь или «каган». Каган вместе со своими сановниками принял иудаистскую веру и сделал ее господствующей в стране. Так возникло это еврейское царство. Царство было сильным. Даже Киев одно время платил ему дань, но длилось это недолго.

В 965 г. князь Святослав взял хазарскую крепость Саркел на Азовском море, а в 969 г. пала и столица хазар - Итиль.

Святослав завоевал царство хазарского каганата и присоединил его к Руси. Но после этого хазарские евреи стали быстро наводнять Киевскую землю. Их манило туда огромное торговое значение Киева, лежавшего на главном водном пути от греков к Варяжскому морю.

Внедрение своих кадров в высшие эшелоны власти и совращение властителей через еврейских женщин - это один из наиболее любимых еврейских методов. (Маяковский-Лиля Брик, Брежнев - жена. Ельцин - жена...)

Мать князя Святослава - княгиня Ольга, не предполагая каких-либо дурных последствий, приняла на работу ключницу девушку Малушу (ласкательное от имени Малка - на иврите царица). Отцом означенной Малуши был раввин, также носивший еврейское имя Малк (на иврите - царь) из русского города Любича, который в свое время находился в вассальной зависимости от Хазарского каганата (В. Емельянов «Десионизация», 1979, Париж)

По наущению своего папочки Малуша в один прекрасный момент отдыха подпоила и соблазнила князя Святослава и забеременела. Княгиня Ольга, узнав, что Малуша зачала от Святослава, разгневалась и сослала ее в село Будутино близ Пскова, где и родился Владимир.

Даже в «Повести временных лет» Владимир - внук раввина Малка остался фигурировать как «робичич», т. е. «раввиныч», однако в последующих официальных историях России стал упорно переводится как «сын рабыни».

Не лучше относился к плоду своей мимолетной (по пьянке) связи и сам князь Святослав Игоревич. Покидая землю Русскую и уезжая в Болгарию, Святослав старшего сына Ярополка посадил княжить в Киеве, среднего Олега в земле Древлянской, а самому младшему Владимиру не назначил никакого удела. Новгородцы, стремясь к самостоятельности от Киева, по совету Добрыни (брата Малки) стали просить у Святослава его сына Владимира в князья. Святослав не любил новгородцев и, отпуская к ним сына-полукровку Владимира, сказал: «Возьмите его! По Вас и князь».

Новгородцы повезли к себе малолетнего Владимира, с ним отправился и его родной дядя Добрыня (это по-русски, а подлинное имя Дабран) и правил Новгородом, пока возмужал Владимир (источник «Повесть временных лет», 1864 г.).

Дабран-Добрыня не дремал за престолом, а думал о реализации тысячелетних иудейских планов. Вначале он послал Владимира на двухлетнюю стажировку в Западную Русь, где к тому времени арийская вера сильно деградировала в результате малозаметной подрывной деятельности иудеев-псевдоязычников. Именно эти так называемые язычники задолго до появления Владимира медленно, но верно развращали западных руссов повсеместным насаживанием грубых идолов, храмов-капищ и, главным образом, принесением кровавых жертвоприношений. Чаще всего для этих жертвоприношений использовали невинных мальчиков, кровь которых пользовалась у евреев большим спросом.

Во время этой стажировки иудеи обучили Владимира, как ему отомстить ненавистным родичам по отцовской линии за потерю власти его родичами по матери в Любиче и в Хазарском каганате. Он должен был взорвать арийскую веру изнутри путем внедрения рабской христианской религии.

Вернувшись в Новгород с нанятой на иудейские деньги дружиной подонков, Владимир безжалостно и вероломно убивает своего брата Ярополка (ведь он всего лишь гой - скот по-иудейски) и узурпирует власть в южной Руси. Беременную вдову своего брата святой Владимир изнасиловал и взял себе вторую жену, Рогнеду, он для начала изнасиловал во взятом штурмом Полоцке на глазах ее связанных родителей-князей, которых потом велел убить.

Воссев на киевский престол, он по заранее разработанному коварному плану начинает проявлять повышенное почтение к арийским Богам. Призывает поставить ранее неизвестных на Руси идолов и не только поклоняться им, но и приносить в жертву невинных мальчиков. Жертвенная кровь собиралась и поставлялась иудейским заказчикам. 10 лет идолопоклонства, сопровождавшихся кровавым изуверством, как и было запланировано, взорвали арийскую религию изнутри. Русские стали роптать на собственных Богов, которым до этого благоговейно поклонялись тысячелетиями. Только после этого Владимир внедрил христианство силой, не вызвав особо мощного сопротивления, которое могло бы стоить жизни этому жиденку (В. Емельянов «Десионизация», 1979, Париж).

"того "героя" христиане называют Владимир - красно солнышко. Он считается одним из главных святых.

Несмотря на то что старая религия была в значительной степени скомпрометирована, новая христианская вера не была принята русским народом. И христианство, и коммунизм навязаны России силой, жестокой силой. И та и другая еврейские религии пролили на Руси море крови лучших сынов отечества.

Вначале Владимир и его банда поубивали языческих волхвов. Потом приглашенные Владимиром из Царьграда иудеи в поповских рясах начали войну с «поганым язычеством», каковым эти жиды называли нашу светлую религию.

…На широких стогнах, в ночных кострах
Жгли языческое «чернокнижие».
Все, что русский люд испокон веков
На бересте чертил глаголицей,
Полетело чохом в гортань костров,
Осененной царьградской троицей.
И сгорали в книгах берестяных
Дива дивные, тайны тайные,
Заповеданный голубиный стих
Травы мудрые, звезды дальние.
(Игорь Кобзев)

В 996 г. князь Владимир уничтожает подробный Летописный Свод Русской Империи и устанавливает запрет на Русскую историю до христианизации, то есть закрывает историю. Но, несмотря на все старание, Владимиру и его шайке не удалось полностью ликвидировать исторические источники. Их было слишком много, и они были распространены очень широко.

Людмила БУТОВСКАЯ

4 сообщения. Страница 1 из 1

Если в 988 году, и правда, в Киеве покрестили некоторое количество людей, то совершенно непонятно, почему эту дату теперь называют датой крещения всей Руси? Ведь Киев не был «матерью городов русских», это уже абсолютно точно доказано, не был даже «матерью» городов Московии…

Фрагмент из книги Н.С. Гордиенко,1986 г.

«Крещение Руси: факты против легенд и мифов»

В 1988 году русская православная церковь , функционирующая в социалистическом обществе наряду с другими религиозными объединениями, отметит собственное тысячелетие. Датой своего возникновения она считает время обращения в христианство жителей древнего Киева. Предполагают, что произошло это событие, получившее название «крещения Руси», в 988 году и совершилось оно по распоряжению великого князя киевского Владимира Святославича (?-1015).

Словосочетание «крещение Руси» , знакомое и привычное каждому, кто изучал историю нашего Отечества, относится к числу не просто неудачных или неточных, а глубоко ошибочных, вводящих в заблуждение. Это выражение как бы предполагает наличие в прошлом одноразового события: быстрого и повсеместного приобщения к христианству всего народа, целой страны – Древней Руси . Между тем, такого события отечественная история не знает . Был продолжительный, растянувшийся на несколько столетий процесс введения христианства в качестве государственной религии централизованной Киевской державы. Официальное начало этому процессу, постепенно подготавливавшемуся всем предшествующим развитием древнерусского общества, положил князь Владимир, крестивший в 988 году только жителей своей столицы, а в последующие годы – и население ряда других городов Киевской Руси .

Назвав приобщение к христианству одних лишь киевлян «крещением Руси» , православные богословы и церковные историки допустили грубейшее нарушение элементарной логики, известное под названием подмены понятий . Один из начальных моментов длительного процесса христианизации Древней Руси они непозволительно отождествили со всем процессом, придали ему видимость одномоментного и вполне законченного события, а 988 год стали считать временем утверждения христианства в древнерусском обществе и отмечать, как точно фиксированную дату «крещения Руси».

У богословов это словосочетание (со всей его двусмысленностью) заимствовала дворянско-буржуазная историография, сделав его общеупотребительным. Правда, сами историки обычно употребляли выражение «крещение Руси» в нескольких значениях. Они обозначали этим термином, по меньшей мере, три совершенно разных, хотя и взаимосвязанных явления:

• во-первых, конкретные события – обращение в христианство киевлян, осуществлённое в 867 году князем Аскольдом («первое крещение Руси»), а в 988 году князем Владимиром («второе крещение Руси»);
• во-вторых, цепь однородных событий – акции князей Владимира и Ярослава по насаждению христианства в пределах централизованной Киевской Руси : крещение новгородцев, а также жителей других древнерусских городов, расположенных главным образом на водном пути от Киева к Новгороду;
• в-третьих, процессы – утверждение христианства в качестве государственной религии древнерусской державы, а также приобщение к христианству населения княжеской Руси и царско-императорской России.

Однако различия между этими явлениями не фиксировались (особенно в популярных изданиях дореволюционных авторов), и поэтому в сознании основной массы населения старой России закрепилась ложная богословско-церковная интерпретация словосочетания «крещение Руси». Христианизация древнерусского общества воспринималась как имеющий конкретную дату (987 или 988 год) разовый акт, быстро и радикально изменивший все стороны жизни населения Киевского государства, создавший всё из ничего и однозначно предопределивший всё последующее развитие страны, обеспечив ей статус «святой Руси». По традиции стали пользоваться словосочетанием «крещение Руси» и советские историки, относя его не столько к крещению киевлян, сколько к насаждению христианства на Руси и в России в качестве государственной религии. Но и такой конкретизацией двусмысленность данного выражения не была преодолена. Да преодолеть её и невозможно, в силу принципиальной ошибочности словосочетания. В традиционно двусмысленном значении вошло оно в советскую научно-популярную, учебную и художественную литературу, в нашу журналистику.

В принципе, не принимая словосочетание «крещение Руси» и присоединяясь к тем, кто считает необходимым вообще изъять его из научного обращения и повседневного обихода, мы всё же не можем полностью отказаться от использования его в данной книге, поскольку нам приходится полемизировать с теми, кто сделал это словосочетание привычным для себя, а поэтому только к нему и прибегал или прибегает. Однако в авторском тексте выражение «крещение Руси» употребляется лишь в одном смысле: для обозначения всего процесса насаждения и утверждения христианства в качестве господствующей идеологии классового древнерусского общества и государственной религии Киевской державы. Иначе говоря, мы рассматриваем его, как эквивалент словосочетания «христианизация Руси» .

Поскольку введение христианства в Древней Руси не являлось разовым, строго локализированным во времени событием, а представляло собой продолжительный процесс , то его невозможно приурочить к определённому году. Как нельзя датировать каким-то годом становление и утверждение феодализма или капитализма в России, точно так же нет оснований для установления фиксированной даты христианизации древнерусского общества, которую можно было бы рассматривать, как дату «крещения Руси». Следовательно, не может идти речь и о каком-то юбилее крещения или христианизации Руси, в том числе, разумеется, и о его тысячелетии. Есть лишь одна более или менее достоверная дата – уже упоминавшийся год массового обращения в христианство киевлян (988). Это событие положило начало официальному принятию феодальной верхушкой Древней Руси христианства, как государственной религии и одновременно заложило основы русской православной церкви – одного из ответвлений вселенского православия.

Поэтому Московская патриархия рассматривает тысячелетнюю годовщину этого события, как свой юбилей , к которому она начала готовиться загодя. Но в ходе такой подготовки она, действуя в духе богословско-церковной традиции, стала преподносить свой собственный церковный юбилей, как годовщину «крещения Руси», что нашло отражение уже в начальных организационных действиях официальных инстанций русской православной церкви. В декабре 1980 года специальным решением церковного руководства была создана юбилейная комиссия по подготовке и проведению празднования тысячелетия... нет, не русской православной церкви, как следовало предполагать, а, «крещения Руси» (?!)…

Начиная с 1981 года предстоящему юбилею, неизменно характеризуемому, как тысячелетие «крещения Руси», стали посвящать редакционные статьи, открывающие настольные церковные календари, которые ежегодно издаются Московской патриархией (лишь в календаре на 1983 год сказано, что в 988 году имело место не «крещение Руси», а только «крещение киевлян» , которое «положило начало утверждению христианства во всей Русской земле»). С 1982 года юбилейные материалы появились на страницах «Журнала Московской патриархии» и других периодических изданий русской православной церкви, О грядущем юбилее заговорили с амвонов церковные прововедники.

Ну и что? – могут подумать или сказать некоторые читатели-атеисты, ознакомившись с приведённой выше информацией. – Мало ли какие юбилеи отмечала, отмечает и впредь намерена отмечать Московская патриархия . Например, в 1948 году она отпраздновала пятисотлетие обретения русской православной церковью независимости от Византии (автокефалии, или самовозглавления), в 1967 году – 50-летие восстановления патриаршества, аннулированного по распоряжению Петра I в начале XVII I века, а в 1988 году исполнится 400 лет со времени утверждения патриаршества на Руси. Для верующих православного исповедания всё это – праздники, годовщины, юбилеи, и притом значительные, эпохальные. Но вам-то, людям неверующим и к числу членов русской православной церкви не принадлежащим, какой резон следить за сугубо церковными юбилеями, а тем более посвящать им книги?

Действительно, если бы Московская патриархия рассматривала тысячелетие крещения киевлян по повелению князя Владимира, как годовщину этого конкретного события и как юбилей русской православной церкви, раз уже она объявила 988 год началом своего бытия, то не возникла бы необходимость уделять ему особое внимание и вести о нём разговор на страницах атеистических изданий. Но в том-то и дело, что авторы богословских трудов и церковные проповедники стремятся представить советским людям этот юбилей, как событие, основополагающее не только для современного русского православия, но и для всего социалистического общества. Обращение в христианство жителей древнего Киева характеризуется ими, как «крещение Руси» и объявляется началом всех начал...